Он же упоминает о висевшем в одной из комнат в Ясной Поляне портрете Татьяны Львовны той же руки. Художницу он называет «малоизвестной, но хорошо знавшей семью Л.Н.Толстого».
Софья Андреевна, в противовес мужу, не очень ценила талант Юлии Ивановны – видно, у неё сразу сложилось не совсем благоприятное представление о ней. В её дневнике есть такая запись: «От 12 до 2 позирую для моего портрета, который очень грубо и плохо пишет Игумнова» (11 октября 1899 года, Ясная Поляна).
Тем не менее, имя Игумновой время от времени встречается на страницах её дневника: «Дом весь полон: приехала невестка Соня с двумя мальчиками, живёт Таня с мужем и пасынком. Юлия Ивановна Игумнова, Серёжа, Миша…» (20 ноября 1900 года); «Приехала поздно Соня, болтали с Таней, Жули (Игумновой) и Соней и легли около 2 часов ночи» (22 ноября). 7 ноября Софья Андреевна записывает, что Юлия Ивановна помогала ей и Александре Львовне проверить с приказчиком книжного магазина ход реализации книг Толстого.
Но от чувства внутренней неприязни к Игумновой Софья Андреевна избавиться не может. Дочь Татьяна сделал ей как-то упрёк о том, что дом в Хамовниках содержится в беспорядке. Уязвлённая родительница 12 февраля 1901 года пишет: как же можно навести порядок, «когда в доме вечно живут и гостят разные лица, за собой влекущие каждый ещё ряд посетителей… Живут и Миша Сухотин, и Количка Ге, и Юлия Ивановна Игумнова, и сама Таня…» Вряд ли было справедливо включать в список людей, способствующих беспорядку в доме, Игумнову Ю. И., помогавшую хозяйке именно по дому. Запись от 30 марта истерично гласит: «Дома сегодня опять тяжело: песни Суллержицкого под громкий аккомпанемент Серёжи, крикливый мучительный голос Булыгина, хохот бессмысленный Саши, Юлии Ивановны и Марии Васильевны. Всё это ужасно!» Впрочем, Софью Андреевну тоже можно было понять: она в это время сильно нервничала и переживала из-за отчуждения, возникшего у неё с мужем, так что любые громкие занятия молодёжи в доме её сильно раздражали.
Как бы Софья Андреевна ни относилась к Юлии Ивановне, она, переезжая весной в Ясную Поляну, берёт с собой Игумнову. Дочь Татьяна, сын Сергей и Юлия Ивановна ехали из Москвы со всеми удобствами в директорском вагоне поезда. С декабря 1901 года по июнь 1901 года включительно тяжело больной Толстой находился в Гаспре. Всё это время Юлия Ивановна самоотверженно ухаживала за больным. Дневник Софьи Андреевны в этот период полон тревоги, отчаяния и даже истерики, но в нём нет ни одного слова о присутствии Игумновой. Только уже при отъезде домой она вскользь пишет, что «уехали из Гаспры, Юлия Ивановна тоже».
Дома в Ясной Поляне она снова и снова жалуется на поведение мужа: «С чужими – Юлией Ивановной, доктором и прочими – он учтив и благодарен, а со мной только раздражителен» (запись 23 июля 1902 года). 27 июля она сухо пишет: «Ходили сегодня гулять с Л.Н., Зосей, внуками и Юлией Ивановной до конца деревни». «Гольденвейзер противен своим вторжением в нашу интимную жизнь», – записывает она
