Получится? Пожалуйста.
Серьёзно? Мы договорились, что я приеду завтра после пар. Завтра!
Она только что хотела сама ему позвонить, но… Этот вопрос отобрал последние силы, которых она так и не накопила за бесполезное «наедине с собой».
Медленно поднявшись из-за стола, Вера шагнула к окну и проводила глазами несколько капель, что скатились к карнизу. Дождь бил по жестяному плацу с ритмом опытного диджея: мелодично и монотонно.
– Прямо сейчас? – упавшим голосом переспросила она. – Что-то случилось?..
– Нет, – слишком быстро произнёс он. – То есть да. Я хочу… поговорить с тобой.
Его голос звучал так, словно ему было кошмарно плохо.
– Уж наверное, снова хуже, чем ей! – язвительно выкрикнула Верность Себе.
– А если случилось что-то серьёзное? – прошептала Верность Ему, глядя на неё с трагическим укором. – А если она сейчас и правда нужна ему?
Он позвонил тому, кому безмерно доверяет. Ладно. Да.
Лучше пожертвовать уединением, чем после корить себя за неуступчивость.
Отогнав обречённую усталость, Вера негромко ответила:
– Конечно. Спущусь на крыльцо через пятнадцать минут.
Свят положил трубку, но она всё держала телефон, второй рукой неуклюже пытаясь расчесаться. Волосы не слушались: они пушились наэлектризованным чертополохом.
Словно ток, что с утра кроил сердце, теперь штопал и мозг.
* * *
«С кем ты подрался?»
Она спросила это трижды, но он ни разу не ответил – только бросил: «Потерпи».
…Сбоку от машины шумела Река, принимая в объятия потоки небесных слёз. Дождь не только не перестал, но и усилился. Казалось, скоро в Городе будет сумасшедший спрос на компактные каноэ, что умеют скользить по узким улочкам.
До набережной, не считая её вопросов, они доехали в гробовом молчании.
Свят угрюмо смотрел на оголтелые дворники, что смахивали воду со стекла, и не спешил объяснять форс-мажорное рандеву.
И это бы злило – если бы на злость были силы.
Впрочем, что-то в его лице отзывалось в груди осторожной лояльностью.
Хотелось вести себя бережно: казалось, ему действительно очень плохо.
– О чём ты хотел поговорить? – тихо спросила Вера.
Свят молчал, откинув затылок на сиденье; его пальцы нервно барабанили по рулю. Тишина нарушалась лишь громким стуком дождя по крыше Ауди.
И оттого казалась зловещей.
Вложив в этот жест всю смиренную нежность, что удалось наскрести по сусекам, Вера коснулась его ладони и накрыла её своей, будто говоря: «Я с тобой».
Верность Себе тоскливо смотрела на неоконченный рисунок костёла под тучами.
Свят прерывисто вздохнул; его пальцы обхватили её запястье и нащупали пульс.
– Я хотел поговорить о твоём… дне рождения, – наконец с усилием сказал он.
