истерично заорала Верность Ему.
Чем здоровее становилось лицо Верности Себе, тем хуже она себя чувствовала.
– Всё это нелогично, но я ощущаю, что ему можно доверять, – тихо произнесла Интуиция, коснувшись локтя Хозяйки.
Там же, где его гладили худые пальцы с узловатыми фалангами.
Петренко внимательно смотрел прямо на неё; его брови были сдвинуты, губы – сложены в сосредоточенную линию, а глаза переливались малахитовыми отблесками. Было что-то неуловимо… кошачье в этих своевольных зелёных глазах.
Она не могла видеть его взгляд; видеть эту порывистую, решительную жалость!
Это было неправильно, неправильно!
Было неправильно так доверять этой нежной жалости!
…Не находя слов – и не желая их искать – она резко и отчаянно расплакалась, безвольно прижав пальцы ко рту.
Казалось, это те слёзы, которые она не выплакала в белой Ауди под дождём.
Не заботясь о том, что подумает о ней Петренко, она неуклюже вытирала скулы… со странной болью разглядывала листья каштана… вспоминала рисунок костёла, что остался неоконченным в общежитии на столе… сетовала, до чего жестокое у неё сердце, которое «не может любить людей», как говорила мать… опасалась, что она и правда «волк-одиночка»… боялась своих мыслей… стыдилась чувств…
Олег не шевелился; он не проронил ни слова. Только его рука сползла с её локтя и сжала её ладонь; он будто говорил: «Я здесь».
Его рука была такой горячей, что пальцы застонали.
Ни у кого на её памяти не было таких горячих рук.
Вот он – момент, чтобы это говорить.
– Олег, слушай, – с усилием сказала Вера; сердце ныло от горькой боли. – Это давно нужно было сказать. Нам с тобой надо… общаться более отдалённо. Мы слишком сблизились, а я обещала Святу поставить тебе границу, если это произойд…
Голос сорвался, а лицо искривилось в беззвучном плаче.
Внутри было так пусто, словно она осталась одна на земле после апокалипсиса.
Мокрые щёки и глаза нещадно резал ветер; в голове колотилась глупая мысль, что всё лицо обветрится… покроется красными пятнами… будет шелушиться…
Олег молчал, бережно гладя тыльную сторону её руки.
О чём он думает?.. Предположить это было невозможно.
Можно было приблизительно догадаться, что происходит в голове у Свята, – но с Олегом это совершенно не работало.
Он был не просто закрытой книгой, а талмудом на замке.
– И на твой взгляд, это произошло? – наконец глухо спросил он.
– На мой взгляд, это… происходит, – судорожно сглотнув слёзы, поправила Вера. – Это… некрасиво. Неправильно. Встань на его место.
– Я делаю это так часто, что его место уже можно звать моим, – отозвался Петренко.
О чёрт. Это надо было предусмотреть, готовясь «поставить ему границу».
Он не кривлялся и не блефовал: у него по поводу их «сближения» была своя позиция.
Поведение
