сообщила она, обняв его за пояс. – Это шло в утиль. А я выпросила для личного, так скажем, пользования.
Переводя взгляд с книги на девушку и обратно, Свят медленно качал головой.
Словно не мог решить, кому сейчас положено больше его восхищения и внимания.
– Я никогда не устану изумляться тому, как ты брызжешь идеями, – наконец пробормотал он, нехотя опустив книгу на стол.
– Сам ты брызжешь! – возмутилась Вера. – Это было несложно. Я же помню, как ты в Хартию влип. Тогда она была явно привлекательнее моей гриппозной личины.
Тогда это тоже был ты? Как в прошлой жизни.
– Только она и смогла меня оторвать от Хартии, – серьёзно объявил Свят, поцеловав её в уголок губ. – Больше никто бы не смог.
Шагнув к своему рюкзаку, он активно порылся в его недрах и лукаво попросил:
– Не подглядывай.
Закатив глаза, Вера отошла к окну и любовно погладила нагретый батареей хлипкий подоконник; за тёмным окном пахли янтарным золотом тусклые фонари.
Она всё-таки написала на этом ватмане изжёванную цитату Шекспира.
Потому что писать что-то «красивое» от себя было бы враньём.
Всё было бы некрасивым враньём – всё, кроме рисунка его жадных и бездонных глаз.
Сколько же пробежало мимо неё часов, когда она замирала у этого подоконника, пытаясь понять, чего хочет её блудная душа.
А теперь он здесь. А душа – дома.
* * *
– Это тебе, – ворвался в мысли ласковый баритон.
Дёрнув головой, я наткнулась взглядом на твою руку, что удерживала на ладони…
– Сборник стихов Роберта Рождественского?! – в изумлении воскликнула я, бережно подхватив книгу. – Ты запомнил, что я люблю его стихи?!
– Конечно, запомнил, – негромко произнёс ты, разместив руки у меня на талии. – Надо же мне было соответствовать твоей феноменальной памяти на цитаты Пастернака.
– Стихи Рождественского… – повторила я, погладив книгу по корешку и любовно понюхав пожелтевшие страницы. – Ну вот, я была права. Ты тоже брызжешь.
Ты гулко расхохотался, и моя голова у тебя на плече ритмично затряслась.
– Спасибо, Свят. Это восхитительно. А её когда нужно возвращать?
– Ну смотри, догадалась, что библиотечная! – с игривой досадой воскликнул ты, проводя кончиком носа по моей шее. – Может, я клад нашёл?
– У твоего клада библиотечная маркировка вдоль корешка, – невозмутимо отбила я.
Ты снова рассмеялся – на этот раз тише и глуше: потому что более интересным теперь считал изучение губами моей шеи.
Горячо; шее было неимоверно горячо.
Сердце встрепенулось и томно заныло.
Как выглядят губы, что производят на коже подобные движения?
Наверняка они выглядят так, что могут на ближайшие полчаса отнять разум.
– Нет, у моего клада несносный характер, – пробормотал ты,
