на сгустилась, как сироп, время текло лениво и плавно.
От перспективы восемь часов просидеть в малогабаритной офисной будке, как собака на цепи, хотелось выть на луну… Или хотя бы на лампу, как-то подозрительно мигающую.
Я клевала носом над книжкой почти до обеда. Может, удрать с дежурства?..
Когда телефон вздрогнул и бодро запиликал, я чуть не облилась кофе.
– Адвокат Орлова, – сказала я, поспешно ответив на звонок. – Слушаю вас.
В трубке помолчали.
– А… Нам дали вашу визитку. Можно прийти к вам сегодня? – робко спросил приятный женский голос.
«Нужно!» – подумала я.
Вслух же ответила:
– Разумеется. В любое время до семнадцати часов, без перерыва.
Увы и ах, адвокату обеденный перерыв не положен. Когда выдалась свободная минутка – тогда и обед. Впрочем, клиенты редко идут сплошным потоком, так что особых проблем это не доставляет.
– Спасибо… – пробормотала она таким растерянным тоном, что я почти решила: не придет.
Однако уточнила деловито:
– Адрес записан на визитке. От остановки направо, увидите ало-голубую дверь и вывеску «Юридическая консультация Сигурдского района г. Альвхейма». Запомнили?
– Да, конечно… До свидания.
– До свидания, – сказала я в умолкший телефон, нажала отбой и вернулась к порядком остывшему кофе.
Поначалу, когда коллегия вздумала осчастливить все районные консультации яркими дверями – в цвет национального флага, – мы отбрыкивались как могли. Зато потом оценили. Отличная же примета, ни один клиент мимо не пройдет!
Едва я успела допить кофе и вымыть чашку, как в дверь требовательно постучали. Неужели клиентка все-таки решилась?
Но нет, это оказался гоблин преклонных лет, согбенный, с палочкой в руках. Его оливково-зеленая кожа от возраста вылиняла пятнами и теперь напоминала камуфляж, а тусклые коричневые волосы стояли дыбом. Поношенный спортивный костюм болотного оттенка – с заляпанными грязью штанинами – только подчеркивал эту, кхм, красоту. Для полноты образа чудища болотного недоставало лишь пары веточек за ухом да запаха тины.
Наверняка сейчас будет нытье о тяжелой жизни и просьба о бесплатной консультации по пенсионному праву…
– Добрый день. Слушаю вас, что вы хотели? – поинтересовалась я, подавив вздох.
Привычные фразы скатывались с языка гладкими морскими камушками.
– Мне нужно заявление! – решительно прошамкал старичок.
Ничего не поделаешь, придется работать.
– Проходите, присаживайтесь. Услуги у нас платные.
Об этом предупреждать нужно сразу, а то потом начинаются вопли насчет тяжелого финансового состояния (клиента) и стремления нажиться на чужом горе (моего).
– Заплачу я, заплачу! – пробурчал он неохотно, вытащил потертый кошелек и проворчал: – Кровопийцы проклятые…
От двери потянулась дорожка грязных следов, а рядом со стулом натекла целая лужа. Опять уборщица ворчать будет.
Я вновь мысленно вздохнула и попросила:
– Опишите свою проблему, пожалуйста.
Клиент привстал и трясущимися руками положил на стол передо мной замызганную папку. Так-так, что тут у нас? Всегда легче понять суть дела по документам. Клиенты нередко таких элементарных вещей не знают, что диву даешься.
В папке обнаружился единственный листок – свидетельство о регистрации брака, о чем в Кертульфском поселковом совете имелась соответствующая актовая запись.
Я отложила его в сторону и поинтересовалась:
– Здесь допущена ошибка в написании фамилий или дат?
Частая проблема, кстати говоря. В свидетельстве о браке собственных родителей я насчитала аж пять ошибок!
Дедуля, тьфу ты, уважаемый клиент, энергично покачал головой (надеюсь, его не схватит радикулит):
– Не-е-е-ет! Я разжениться хочу!
Кхм? Я с сомнением посмотрела на дату свадьбы. Сто лет – весьма солидный брачный стаж.
– А какие причины расторжения брака?
– Зачем это? – насупился он.
– Для иска, – развела руками я, слегка покривив душой.
Причины развода мы действительно указываем, но обычно обходимся стандартными формулировками вроде «отсутствие любви, уважения и взаимопонимания». Если описывать все, что накипело на душе
