утверждает, что принц не очень увлекается женщинами.
– Это правда, – со смехом сказал шевалье де Лоррен.
– Поэтому принцесса может избрать первого встречного, чтобы возбудить ревность мужа и вернуть его себе.
– Какая глубокая мысль! – воскликнул шевалье.
– Какая верная! – вторил де Гиш.
И тот и другой говорили не то, что думали. Де Гиш, обвиняя принцессу, мысленно просил у нее прощения. Шевалье, изумляясь глубине мысли де Гиша, увлекал его к пропасти.
Тогда де Гиш прямо спросил его, какие последствия имела утренняя сцена и особенно – сцена во время обеда.
– Да ведь я уже сказал вам, – отвечал шевалье де Лоррен, – все хохотали, и принц больше всех.
– Однако, – заметил Гиш, – мне говорили о посещении принцессы королем.
– Что же тут удивительного? Одна только принцесса не смеялась, и король заходил к ней, чтобы ее развеселить.
– И что же?..
– Да ничего не изменилось, все пойдет своим порядком.
– И вечером будет репетиция балета?
– Разумеется.
– Вы уверены в этом?
– Вполне.
В этот момент в комнату с озабоченным видом вошел Рауль.
Увидев его, шевалье, питавший к нему, как и ко всякому благородному человеку, тайную ненависть, тотчас же поднялся с места.
– Так, значит, вы мне советуете?.. – обратился к нему де Гиш.
– Советую вам спать спокойно, дорогой граф.
– А я дам вам совершенно противопололожный совет, де Гиш, – проговорил Рауль.
– Какой, мой друг?
– Сесть на коня и уехать в одно из ваших поместий. Ну а там можете последовать совету шевалье и спать сколько вашей душе угодно.
– Как, уехать? – воскликнул шевалье, прикидываясь изумленным. – Да зачем же де Гишу уезжать?
– А затем – ведь вы-то этого не можете не знать, – затем, что все наперебой говорят о сцене, которая разыгралась между принцем и де Гишем.
Де Гиш побледнел.
– Никто не говорит, – отвечал шевалье, – никто. Вы плохо осведомлены, господин де Бражелон.
– Напротив, милостивый государь, я осведомлен очень хорошо и даю де Гишу дружеский совет.
Во время этого спора немного сбитый с толку де Гиш попеременно поглядывал то на одного, то на другого советчика. Он почувствовал, что в этот момент идет игра, которая окажет влияние на всю его жизнь.
– Не правда ли, – обратился шевалье к графу, – не правда ли, де Гиш, вся эта сцена была далеко не такая бурная, как, по-видимому, думает виконт де Бражелон, который, впрочем, при ней не присутствовал.
– Дело не в том, – настаивал Рауль, – была ли она бурная или нет, так как я говорю не о самой сцене, а о последствиях, какие она может иметь. Я знаю, что принц грозил; я знаю, что принцесса плакала.
– Принцесса
