люди не в состоянии понять?
Я оставила телефон и взяла часы со столика. Стрелку для пробуждения выставлять не было необходимости – только поднять миниатюрную пружинку на одних часах и перевести выключатель с нуля на единицу на другом. Часы словно застучали громче, когда я опустила их на столик между книгами и футляром для очков. А теперь – спать, иронично оповестила я себя. Легла на спину и устремила взгляд в потолок.
На нем шаталась тень люстры. Вероятно, я задела ее, когда проходила мимо. Или ее качал ветер, проникавший сквозь приоткрытое окно. Может быть, землетрясение, – возникла у меня мысль. Не может быть, кровать бы тоже качалась… Я посмотрела в стекло, за которым находились книжные полки. Оно всегда стучало и звенело, когда бывало землетрясение, даже самое слабое. Нет, стеклянная дверца спокойно висела на петлях. Привидения, – я пыталась шутить. Тень конструкции из кованого железа, которая под светом светофора выглядела как тень люстры из готического собора высотой метров в тридцать, ходила по потолку влево-вправо. Да, ветер… это точно ветер, – успокаивала я себя. Не помогало. Если бы люстра случайно упала с потолка, она угодила бы в точности на меня и осталась бы так, пока ее не уберут соседи, ощутившие зловоние смерти из моей квартиры. Я встала и зажгла свет. Все было в порядке, люстра мирно висела там, где ее прошлым летом повесил мастер, и не шевелилась. Хоть и тяжелая, она была крепко приделана к крюку, торчавшему из потолка. Я снова выключила свет и легла, в этот раз на всякий случай подвинувшись к стене. Часы стучали. Тик-так, тик-так, тик-так… Я сознавала каждую секунду. Вдвойне. Не знаю, как согласовать их тиканье. Без десяти одиннадцать. Времени еще много. Думай о чем-нибудь хорошем. О бирюзовом небе, например… Тик-так, тик-так, тик-так… Началось: поворачиваюсь то на один, то на другой бок.
Сосед смотрит полночный выпуск новостей. Я опять считаю, проходят минуты, десятки минут… Встаю. Вспоминаю повесть Мопассана. Главный герой не мог уснуть, вообразил, что в его комнате находится дух, который преследует его, и поджег свой дом… Я задрожала. Жизнь Мопассана завершилась плачевно, – было ли это последствием бессонницы? Чай из мелиссы, – вспомнился мне совет травника. Я зажгла свет на кухне и поставила чайник на плиту. Зеленый, красный, желтый… – сменялся цвет в окне. Было холодно. Это свалит с ног хоть медведя, – подумала я, засыпая высушенные листки в кипящую воду. Чай я остудила на окне, на ледяном ветру, и не спеша выпила его, а потом снова отправилась в кровать. Посмотрела на часы. Без двадцати час. Еще есть время заснуть. Я вообразила себе библиотеку, пытаясь призвать приятное ощущение, которое она пробуждала во мне. Тишина и покой, солнце, которое, светя в окна, делало белые книги еще белее. Паркет, покрытый блестящим лаком, чистый и ровный, как зеркало. Даже дорога к Институту была исполнена необычайного покоя. Словно я вошла в другой мир, стоило переступить за калитку, скрытую за кустами. Нет, еще раньше: когда я зашла в красный автобус, что
