честно, – покивал дед и вытащил изо рта курительную трубку, но уже через миг она предательски выскользнула из его узловатых пальцев и упала на шкуру медведя. – Экий я стал неуклюжий!
– Илья Макарович, бросали бы вы баловаться табаком. В могилу он вас сведёт, – привычно пробурчал старший из братьев и шустро поднял курительную трубку. Но деду он её не вернул, а со стуком положил на стол рядом с костяной пепельницей.
– На всё воля божья, – философски изрёк старик и потёр глаза, спрятавшиеся в набрякших веках. – Сколько Он мне отмерил, столько и проживу.
– Побольше здоровье берегите, подольше и проживёте, – парировал Всеволод, обвёл тяжёлым взглядом всех собравшихся в комнате людей и решительно добавил: – А что касается Петровых, то я сам к ним пойду и поговорю. На этом всё!
Парень встал и энергичной походкой вышел из гостиной, словно не хотел сражаться с вероятными возражениями.
– И ты, Лавруша, ступай. Небось умаялся за сегодня, – ласково просюсюкал Илья Макарович и снова потянулся к трубке.
– Дедушка, ну чего вы со мной, как с маленьким? – недовольно буркнул Астафьев, поднимая зад с софы. – Мне же уже шестнадцать лет.
– Да, почтенный возраст, – иронично сказал дед и по-доброму улыбнулся.
Паренёк бросил на него недовольный взгляд и послушно удалился. А когда его шаги стихли, Илья Макарович показал мне жестом, дабы я прикрыл дверь. Мне не составило труда закрыть оную, после чего старик создал на ладони язычок пламени, с помощью него снова раскурил трубку, затянулся и проговорил:
– Уже минуло много времени, а так никто и не откликнулся на розыск. А я ведь по всей форме в полицию обратился. Так мол и так, нашёлся человек, ничего не помнит, надо бы родственников отыскать, вот приметы и фотокарточка. По говору и манерам – дворянин. Ан нет. Пустое. Думается мне, что через месяц-другой при таких же… кхем… «успехах» придётся тебе махнуть рукой на поиски семьи и зажить своей жизнью. Однако ты не переживай. Имеется у меня одна мыслишка, как тебе помочь, но я её потом расскажу, – хитро сверкнул зенками старик и перевёл тему: – Привёз-таки Всеволод магограф. Поначалу не хотел конечно, когда узнал для кого везёт эту машинку, однако моего приказа не ослушался. Вон он в углу, в ящичке.
– Порой мне кажется, что я проснусь от того, что Всеволод душит меня подушкой, а на его губах играет по-детски радостная улыбка, – с усмешкой проговорил я и взял из угла комнаты ящичек, напоминающий кофр. Он оказался довольно тяжёлым, но мне всё же без труда удалось поставить его на стол и извлечь магограф. Последний оказался похож на внебрачного сына пишущей машинки и осциллографа. Это устройство позволяло определять ступень магического дара. И у меня от предвкушения аж мурашки побежали по спине.
Я торопливо уселся на стул, положил руку возле магографа и нетерпеливо глянул на Илью Макаровича. А тот степенно достал из нагрудного кармана пенсне на цепочке, вставил его в глазницу и надел на моё запястье широкий металлический
