интересах, чтобы и не заканчивали.
– Поддерживать анархистов? – вскинулся Царёв. – Может, лучше сразу протянуть змее руку, чтобы она в неё вцепилась? Да на них клейма негде ставить!
– Змеиный яд в малых дозах помогает от радикулита и остеохондроза, – заметил я. – Нашим «пышным» порой не хватает гибкости, а? Иметь такое пугало… Я не прошу вас легализовать партию анархистов в империи, но, допустим, просто прикрыть глаза на создание особого госпиталя, гостиницы, базы отдыха, нескольких складских помещений, скажем, на Свальбарде… Сарыч и Дыбенко точно с ними сладят, а?
Гусев стал слушать со всё возрастающим интересом. Когда я говорил про Раубаля и про то, как этот виндобонский художник с манерами истероида спровоцировал и поимел протекторатских анархистов, Алексей Иванович покрылся красными пятнами, но под конец моей речи, после упоминания о Свальбарде и Дыбенке, заметно переменился в лице.
– С Дыбенкой можно делать дела, – согласился он. – Чтобы вы понимали, я не предам революцию. Но заключить союз с чёртом против дьявола – это можно, это всегда пожалуйста.
В этот момент в комнату вошла Изабелла Ли. Обшарпанное помещение заброшенного цеха завода в саркельской промзоне как будто посетило закатное солнце: великолепная креолка в своём ярко-красном платье, рубиновом колье в золотой оправе, с которым отлично гармонировали такие же кольца и серьги, казалась существом фантастическим.
– Альоша, – сказало фантастическое существо. – Сэндвичи с огурцами и мятный чай!
И, сверкая рубинами, внесла облупленный поднос со старым фарфоровым чайником и четырьмя чашками. Две из них были без ручек.
– Да-да-да, Беллочка, ставь сюда. – Гусев смахнул своей мозолистой ладонью крошки кирпича со стопки строительных поддонов, постелил газету и отступил в сторону.
Я в последний момент успел выдернуть прессу из-под подноса:
– Мы тут с вами устроили бурю в стакане, а в мире удивительные вещи происходят!
– Ну-ка, ну-ка. – Иван заглянул через плечо. – Какое ещё Финикийское государство? Шеф, дайте почитать!
Сэндвичи оказались обычными бутербродами, но весьма и весьма неплохими. Помимо огурцов в их состав входила копчёная свиная грудинка, сливочное масло, твёрдый сыр и свежий пшеничный хлеб. Чай тоже был выше всяких похвал, хотя самого чая там и не было – мята, мелисса и, кажется, липа и чабрец.
– Тут такой чудесный… Хани? Миот? Мёд! – Имперские слова Изабелла иногда подбирала с трудом, хотя в целом её успехи в изучении языка были феноменальными. – Я принесу!
Мы втроём отдавали должное сэндвичам, Иван, активно работая челюстями, взял в руки газету и, встряхнув её, прочёл:
– Финикийская диаспора Протектората объявила о начале сбора средств на организацию экспедиции в Левант, с целью подготовки лагерей для переселенцев. На фоне участившихся погромов и случаев неприкрытой дискриминации
