таких волков и тех, кто пытается им небескорыстно служить. Но здесь не следует ожидать адекватной благодарности от «волков» в обществе, где особой доблестью считается воспользоваться доверчивостью «лохов», утащить то, что тебе не принадлежит, почувствовав себя «хозяином жизни».
В духе волчьей морали распространено выражение: «Я никому ничего не должен». Логичным было бы продолжение: «Тогда и мне никто ничего не должен». На самом деле, у «волков» не так: «Зато мне все должны». «Волки» незримо привязаны к своим жертвам и без них жить не могут. В общем – слабые существа.
Ворона и лисица
Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.
_______
Вороне где-то бог послал кусочек сыру;
На ель Ворона взгромоздясь,
Позавтракать было совсем уж собралась,
Да призадумалась, а сыр во рту держала.
На ту беду Лиса близехонько бежала;
Вдруг сырный дух Лису остановил:
Лисица видит сыр, Лисицу сыр пленил.
Плутовка к дереву на цыпочках подходит;
Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит
И говорит так сладко, чуть дыша:
«Голубушка, как хороша!
Ну что за шейка, что за глазки!
Рассказывать, так, право, сказки!
Какие перушки! какой носок!
И, верно, ангельский быть должен голосок!
Спой, светик, не стыдись! Что, ежели,
сестрица,
При красоте такой и петь ты мастерица, —
Ведь ты б у нас была царь-птица!»
Вещуньина с похвал вскружилась голова,
От радости в зобу дыханье сперло, —
И на приветливы Лисицыны слова
Ворона каркнула во всё воронье горло:
Сыр выпал – с ним была плутовка такова.
Басня начинается с морали И. А. Крылова:
«Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок».
Таким образом, баснописец с самого начала указывает на ту ситуацию, которая будет далее описана. По мнению И. А. Крылова, это – ситуация лести. Причем здесь же эта ситуация оценивается как неустранимая в реальном обществе. Если принять эту точку зрения, то тогда эта басня нам ничего не даст для борьбы с льстецами и ситуациями, которые ими создаются. Следовательно, мы должны в известной мере возразить великому баснописцу; рассмотреть возможность победы над лестью, которая осталась в басне нереализованной, но могла бы реализоваться при ином поведении персонажей басни. Для этого последующий текст басни должен быть рассмотрен одновременно в двух планах: «идеальном» и «физическом», а именно – как «идеальная» возможность избегания лести и как свершившаяся «физическая» данность обмана лестью,
