Ну, марш, пока еще не получили!
И они стушевались, испуганные и смущенные. Много нехорошего думали они о маленьком человечке, но мысль о завтрашнем дне явно их беспокоила. А Папаша обратился к достойным, миролюбивым гражданам, приводившим себя в христианский вид и зализывавшим раны.
– Всю свою жизнь, – поучал он их, – потратил я, разъясняя вам, что драка не есть путь к свободе. Существуют и другие пути – пути окольные и пути прямые. Ты, Туаки, крайне свирепый молодой человек. Тебе надо бы научиться владеть собой, а то в один прекрасный день еще ненароком убьешь кого-нибудь.
Мико это рассмешило. Надо было видеть крошечного Туаки! Вид у него был перепуганный, как у малька. Он смотрел снизу вверх на Папашу. Один глаз у него совсем заплыл – не миновать ему синяка.
Надо же придумать, будто маленький Туаки смог бы кого-нибудь убить!
– А вы перестаньте хныкать, сэр, – сказал Папаша, подходя к Томми, который с полными слез глазами подбирал рассыпавшуюся рыбу. – Учись сносить невзгоды, как подобает мужчине. Ведь неглупый ты мальчишка, а пасуешь перед какими-то кретинами. Отвратительное зрелище! Утри глаза, Томас, и не смей распускаться. А это кто такой? – спросил он, указывая палкой на Питера, собиравшего обломки отцовской удочки.
– Это Питер Кюсак, сэр, – сказал Мико. – Он с нами был.
– Кюсак? Кюсак? – переспросил Папаша, поглаживая бороду. – Ах да! Ты живешь недалеко от меня, верно?
– Совершенно верно, сэр. Я очень хорошо знаю вас в лицо.
– Гм! – хмыкнул Папаша. – А ты неплохо дрался. А теперь, Мико, сколько раз мне повторять, что нечего тебе лезть в такие истории. Подобные свалки – это же позорище. Оставь скандалы и потасовки людям помельче, слышишь, ты?
– На этот раз мы не виноваты, сэр, – сказал Мико. – Уж очень им хотелось нас избить. Завтра я возьму наших ребят и проучу их. Будь нас немного побольше, мы б им всыпали.
– Молчать! – заревел Папаша. – Хорошенького понемножку, слышишь? Если я еще услышу подобные разговорчики, ты будешь иметь дело лично со мной, слышишь, ты?
– Слышу, сэр, – сказал Мико.
– И прекрасно, – сказал Папаша. – Ну а теперь, ребята, собирайтесь – и марш по домам. Ваши родители, наверно, уже беспокоятся. Да умойтесь, прежде чем показываться им на глаза, чтобы никаких следов побоища не осталось. А вот за это спасибо, – добавил он, нагнувшись и подбирая две макрели и тщетно стараясь стряхнуть с них пыль. – С удовольствием съем их за ужином. И чтобы пришли завтра в школу вовремя и бодрыми, и чтоб все уроки были выучены – и никаких отговорок. Ну, марш, марш, Господь с вами! – И пошел по Лонг-Уок в своем волосатом костюме бодрой походочкой, довольно смешной, но исполненный чувства собственного достоинства. А в руке у него болтались две замызганные рыбины.
Мико взглянул на Питера и заметил у него в глазах веселый огонек и вместе с тем смущенье. И оба рассмеялись. А когда Туаки жалобно спросил:
