любители свинины.
– Чурбаков, ты пока в холл, мы тут с Александром Андреяно-вичем пару добрых фраз.
Кромкин видел этого дядьку из окна микроавтобуса…«Рафик» на краю «Осинового оврага», напоминает об осиновым коле в древние времена варваров. Пуля в лоб куда гуманнее.
Но того фигуранта и на кол нормально: с жертвами он обходился примерно также… «ТТ» в немолодой, крепкой руке… Хлопок! В прокуратуре «поправка нервов». Кромкин у кромки алкогольного падения. Но не падает, обивая плечами коридор в квартире на улице Декабристов, не терпимых к правлению царя. Вопль Людмилы: «Как ты мог так напиться!» Больше на расстрелы не ездит.
– Андреяныч, характерный хлопок был?
– Был, товарищ майор!
– Вы оба, и Чурбаков, и ты… Он любит отбивные твоего, Андреяныч, мясокомбината. Н-да, прикрыть бы это твоё дельце… У них много пушек?
– Ружьё для охоты. Как-то предлагают мне, мол, денег нет…
– А у тебя, Андреяныч, денег навалом, – со свинским намёком.
«…Выстрел был. У них умеют. Даже бабка. Но в квартире впервые. Крик! Не убит ли кто? В коридоре у открытой двери Крыловых соседка, говорит: никто не убит. Брюханов А. А.».
– Да баба моя! А я чё? Велят ликвидировать – ликвидирую, – ответ палача, кем и подрабатывает.
Подаёт бумагу: «Я, Брюханова А. А., двадцать шестого января услыхала выстрел… Мой муж любит стрелять, но только не в дому…»
– Из чего?
– Из пистолета… Могу идти?
– Давай.
– Там в коридоре Юрка. Он в техникуме совторговли, – уходя говорит отец.
– На этого совторговца кое-что не советское.
Отец в форме надзирателя, а сынок в таком же импортном плаще, как на его соседе Крылове.
– Где находился двадцать шестого января в одиннадцать?
– Дома.
– Говорят, контрабанду гоняешь. Выстрел у Крыловых?
– У меня нет с ними общей стенки.
– Может, будет. Давай информацию о них!
– Я бы рад, но нет у меня ничего!
– Но тогда ты их засёк, – напоминает Кромкин.
– Мы с ребятами бегаем, а Крыловы в дровянике пистолет прячут. Меня обещают утопить.
– И где он?
– У них, наверное.
– А марка?
– «Вальтер». Им пять лет дали.
«И тебе бы годик», – Юрка Брюханов не улавливает эту идею.
Торговцу музыкой велено уйти.
Отбыл и майор с видом ударно выполненной работы.
Руки Кромкина перебирают бумаги, будто ноты, по которым ему играть.
– Гляди-ка! – Усольцеву. В «Деле» фото. – Копия Эккерман.
– Кто такой?
– Биограф Гёте. Эрудиция Лолиты (ну, этой девушки из Риги), и правильно: на портрете в книге вылитый Генка-Рубильник.
– Напоминает бубнового короля. Все короли прямо и только один боком.
– Давай игру.
