ботинки?
– Генриха. Генрих ошань болейт. Ер ист кранк[26], – добавляет для непонятливых.
В окуляре лупы немало фрагментов той почвы, того оврага или двора или подъезда, где не было трупа, но в который мог превратится человек от ударов ногами, обутыми в эту обувь. У ранта беловатые налипания. На носках – тёмные пятна. Упаковка ботинок, как хрустальных.
– А на полке?
– Лестница.
– Я про полку…
– На ней. – Эльза Иоганновна, как плохо говорящая немка. Длинный Запекайло двигает в потолке доску. Люк!
– Туда не поднимались?
– Нет, чёрт! – вопль Евграфовича. – Резал матрасы! На фига! мать!
– А ведь фигурант иногда уходит верхним окном…
Из оперативного донесения: «Объект вошёл в дом номер три и нет его, но на улице объявился. Следы от горки угля. Наверное, объект выпрыгнул на уголь из чердачного окна». Не так майор милиции виноват, как Долгиков («Обыски – мой конёк!») Хоть бы не видеть его долго.
А вот его коллега Чамаев… Усольцеву говорит тет-а-тет: «Сеня – гений, а гениев в Генпрокуратуре не хватает». Видимо, порция коньяка немалая, но приятно вспоминать такую оценку своего труда, обычно одна ругня. И в предыдущую командировку, как мама: «Сеня, ты гений». Тогда не конкретно, мол, их в Генеральной нехватка. Кромкин не какой-то романтик, готов делать карьеру.
Оконце легко открывается во двор. Внизу уголь (топят немалую печь маленького дома); с одного бока чернеет (берут ежедневно), с другого под снегом. Деревянный окованный сундук того объекта, который прыгает на уголь. Книга Ларошфуко «Максимы». Лохматый парик. В докладной: «…мужчина в ушанке на лохматой голове, лет на пятнадцать старше Мельде, который не выходил, видимо». «Видимо» нет, а в парике-невидимке, имея и походку другую, и волосы.
Опять птица! Царапает лапками раму окна. «Это ты, Аня?» – обращение к убитой в доме тридцать три на улице Нагорной Фане Пинхасик. Для родных – Аня.
Ночь, но дело – хоть не спи! И какое-то время Кромкин не спит… от счастья.
Филя
Так как водки было мало, утром с памятью нормалёк. Тёща, бля, пожарника! Не от пожара, а для Тоньки, которая в браке с Филякиным А. Ф. А надо бы в её халупе огонька. Вон на Нагорной! Нет другой халупы, бля!
В «крематории» на автокаре новый.
– А ты давай увольняйся, а то уволим «как добровольно оставившего производство».
На это бумага с грифом «Горотдел милиции»: «Выдана гр. Филякину А. Ф. в том, что он задействован в раскрытии преступления. Заместитель начальника майор милиции Шуйков С. Е… Справка дана для предъявления по месту работы…»
Мастер удивлён:
– Я к руководству!
А Филя – к работягам в Красный уголок, где «Моральный кодекс строителя коммунизма» («человек человеку друг, товарищ и брат»). У него другой опыт. И в крытой, и в лагере любой готов прилепить рядом с этим кодексом, да нажать курок…
Мастер
Он болен
