воротник рубахи. Шекис на его вид: «Нормально».
До обеда отправляют грузовик с каркасами. Вот бы налево толкнуть (Феррера толкнул с кругляком). В перерыв Яков Михайлович и Артур Ферапонтович в столовке, где кормят на убой. До конца дня опись готовых уголков, болтов и гаек, и новая отправка: Филя руководит Мыковым и Зыковым. Мужали ребята на самогоне пшеничной возгонки, фиолетовые от употребления.
А Филя и дома трезв.
Ольга Леонидовна напекла пирогов:
– Артур, с картошкой, твой любимый.
– А гулять на пруд? С Мумою? – напоминает сын.
Тонька рада:
– На площадь!
Главная площадь города в одном квартале: горка ледяная, снежный городок.
– Завтра и пойдём!
Муму – удивительный: любит пироги.
– Я квашню ставлю, а он вот так: «И-и-и!», мордочка довольная.
– Цирковой, – ликует Филя от климата в семье.
И на улице вроде тепло, сходит в баню. Жаль, пацану не велят мочить прививку.
– Где, веник, мать?
В ответ не как бывало: «Я тебе не мать», а культурно:
– Вот он.
Офигенная парилка! Выходит он в холл, а там (парлекуа пер-де!) непонятно кто, харя укутана. На улице метель и удар в калган. Шапка на каркасе, а то бы кранты. Кромкин! Легковая, за рулём майор с отчеством Евграфович. Впихивают между двух ментов (не лимузин, бля!) У батяни Ферреры «Победа». Но суд, и конфискуют. Не победа – беда.
В травмпункте говорят: лёгкое сотрясение. Карьера его как агента накрылась. И впереди допр с допросами. Тонька укладывает рюкзак.
Пишет о том, когда, кто дал на хранение «ТТ». День памятный. Тридцатое января. Надеялся, из дела выпрыгнул. Когда-то из тамбура электрички; идёт полями, лугами, ударенный, но свободный… А тут ни хрена не выпрыгнул!
Кто тот «стройный тополёк», как говорит Антонина? «Артур дома?» «Тополёк», одетый в мраковатое, но говорит культурным макером. Друган Крыловых, кликуха Князь? Может этот «тополёк» замочить[32] в каком-нибудь омуте дошлого жигана[33] Сына Ферреры? Да, не фига!
Мельде
Ведут. Не туда ли, где убивают нетерпеливых индивидов? А приводят в другую камеру. Оттого и велено с матрасом (тощим), с одеялом (лёгким), подушка никакая.
О Стоеросове добрая думка. Молоденьким на стрёме, да хранение двух пугачей для двух кентов-умельцев. Но берёт он дело в свои руки и отбывает минимум. Да и Генриху надо взять «дело» в умелые руки. Умеет нажимать пальцами клапаны трубы, крутить гайки не до срыва резьбы, перегородку в доме, дверь на петли. Он трудовой парень. И в делах этого дела проявит умение.
Камера не маленькая и не тёплая. Телогрейку Андрея накинет на одеяло. В окне нет воли – сугроб. Эх, лопатку бы! Не будет говорить с этой толпой гамадрилов, хотя им не до него: в карты режутся. Но пара любопытных взглядов (его водят в наручниках!)
Нет трубы! Другая.
Убить;
Жиган – преступник (арго преступников).
