почаще улыбалось. Потому что исходящий от него в тот миг спокойный свет хотелось видеть как можно чаще. И как можно чаще слышать этот голос. Низкий, мягкий, словно бархатный. Таким голосом нужно рассказывать сказки. Самые лучшие сказки на свете, за которые не жалко и умереть. Что он, собственно, и делал на своей ненавистной работе. О том, что жнец свою работу ненавидит, она узнала позже. И решила, что должна хоть чем-то скрасить его рабочие будни. Хоть бы и кофе.
Тогда она осознала, что впервые в жизни не готова делиться чем-то со своей второй половиной. Что бывают мысли, чувства и желания, о которых не расскажешь даже самому близкому существу. Тогда она впервые ощутила себя ущербной. Этаким сиамским близнецом, который не имеет возможности уединиться не только физически, но и мысленно. Конечно, в их жизни были романы и со смертными, и с потусторонними сущностями. Но они больше походили на игру. Веселое приключение, которое потом хотелось обсудить друг с другом. В этот раз было что-то другое. Что-то личное.
Она сказала об этом Яну. Ян не понимал. До тех пор, пока на пороге бара не появилась Анжела. Влюбился ли он в нее на самом деле, или просто не хотел отстать от Яны, но оба осознали острую необходимость разделиться. И Ян начал искать способ. Нашел. Вот только раздобыть все составляющие зелья оказалось не так-то просто. Часть из них напоминала злую шутку или ребус без ключа к разгадке. Он трудился над рецептом уже три года, но до сих пор не получил все компоненты. Но для великого алхимика это был достойный вызов. И Яна не сомневалась, что рано или поздно зелье будет готово.
Конечно, не все у нее с голубоглазым жнецом получилось сразу. Поначалу Яна боялась любого неосторожного движения, словно дикого зверя приручая этого покрытого ледяным панцирем ежика. Боялась, что стоит ей хоть немного намекнуть ему о своих чувствах, он выпустит иголки и убежит в неизвестном направлении. Она была мила и приветлива, как и положено радушной хозяйке, но не более. И лишь через год после знакомства решилась сделать первый робкий шажок. Дождливым ноябрьским утром она заметила полный вселенской тоски взгляд в окно, с которым жнец крутил в руках пачку сигарет, и просто поставила перед ним пепельницу с фразой «Тебе можно, если в зале больше никого нет. Только пересядь за стойку». После этого он стал приезжать к самому закрытию бара и сразу садиться за стойку. И сидеть дольше, чем нужно было для того, чтобы выпить чашку кофе. Иногда Яне даже удавалось вытянуть из него что-то более развернутое, чем «Нормально. Работы по горло» в ответ на вопрос «Как дела?», иногда она даже замечала тень улыбки на бледных губах. А ближе к лету он даже начал снимать куртку, невольно демонстрируя татуированные руки. И Яна стала время от времени как бы случайно касаться его вечно холодных бледных пальцев. Он вздрагивал, но не отстранялся.
Ян принципиально вел себя со жнецом по-другому. Не делал никаких поблажек, никак не проявлял излишнего дружелюбия. То ли ревновал, то ли хотел показать, что Яна это Яна и небезразличен жнец именно ей. Эти игры продолжались до Самайна. В ту ночь Яна впервые увидела жнеца без байка и кожанки. В ту ночь Ян подсел за
