й друг – Женька, ну что про него напишешь? Думал я, думал и решил Женьке позвонить.
– Женька, – говорю, – ты про меня пишешь сочинение?
– Нет, – говорит Женька, – не про тебя.
– Как так не про меня! Ведь я же твой лучший друг! – возмутился я.
– Ну и что же, – спокойно отвечает Женька, – тема-то отвлеченная.
– Как это отвлеченная! Ведь нам сегодня Светлана Николаевна сказала, чтобы каждый по-английски про своего друга написал. Вот я про тебя и пишу.
– Ты, Костя, как хочешь, – говорит Женька, – а я недавно в шахматный кружок записался, мне некогда. Я с учебника скатаю, там на странице девяносто шестой так прямо все про одного мальчика и написано: его внешность, характер, увлечения… Мало ли что учителя говорят, а на самом деле, ты про меня напишешь – ошибок наделаешь, тебе скорее двойку поставят, а я уж рисковать не буду.
Разозлился я на Женьку и написал все сам, как есть. Все про Женьку. Про его блондинистые волосы, про его задиристый и увлекающийся характер, про то, что у него зубы хорошие, и когда мы ходили к зубному врачу, то зубы у него не сверлили, а говорили, что этот мальчик, наверное, каждый день зубы чистит и не ест много сладкого. (А Женька может съесть целый торт за один раз, так что врачи ошибаются.) И про то, что он очень добрый – кормит всех ничейных кошек во дворе. Правда, иногда он любит прихвастнуть. Получилась целая страница. И все по-английски. А в самом конце я написал: «I have a good friend» – у меня есть хороший друг.
На следующий день на английском Светлана Николаевна вызвала Андрюшку Лопухова и попросила его прочитать сочинение про своего друга. Андрей встал, откашлялся и начал читать: «Мой друг Иван – светловолосый, худой, с голубыми глазами. Он скромный мальчик, трудолюбивый, хорошо учится, помогает маме по хозяйству. Иван занимается в авиамодельном кружке, мечтает стать летчиком».
– Хорошее сочинение, – одобрила Светлана Николаевна, – подробное.
Затем она вызвала Мишку Загоруйко – спортивную гордость нашего класса, перворазрядника по плаванию.
Мишка поднялся, так же, как и Андрюшка, откашлялся и начал: «Мой друг Иван – светловолосый, худой, с голубыми глазами. Он скромный мальчик, трудолюбивый, хорошо учится, помогает маме по хозяйству, мечтает стать летчиком».
Мишка, наверное, специально не списал, что Иван занимается в авиамодельном кружке, чтобы не навести на след, или ему попросту не выговорить это было по-английски.
На лице Светланы Николаевны отразилось удивление:
– Как, и у тебя, Миша, такой же друг, как и у Андрея?
– А что же тут такого, – невозмутимо отвечал Мишка. – Мы с Андреем живем в одном доме. И в этом же доме живет наш друг Иван.
– Ну хорошо, – покачала головой Светлана Николаевна. – Гена Перов, прочитай нам про своего друга.
Когда Генка начал свое сочинение словами:
«Мой друг Иван – светловолосый, худой, с голубыми глазами…» – в классе разразилась буря, нет, не буря, а ураган, все очень громко смеялись и даже падали со стульев.
Только Светлана Николаевна не смеялась:
– Я думала, вы мне про своего собственного друга напишете. А вы взяли и списали с учебника стандартного друга. Мне кажется, если бы все друзья были одинаковыми, то было бы просто неинтересно жить.
Сразу было видно, что Светлана Николаевна очень расстроилась, и тут я поднял руку:
– Светлана Николаевна, я хочу прочитать сочинение про самого обыкновенного Женьку.
И я прочитал свое сочинение. Ребятам оно понравилось и Светлане Николаевне тоже, хотя ошибки там были – английский ведь все-таки. А Женьке мое сочинение понравилось, но не очень.
– Разве настоящий друг напишет, что его друг – хвастун? – обижался он.
– Я указал тебе на твой недостаток, а ты с ним борись – тебе и жить легче будет, – ответил я Женьке. – Недаром древние говорили: «Кто мне скажет правду, если не друг».
Женька с этим полностью согласился, а потом добавил:
– Только в следующий раз говори о моих недостатках шепотом, чтобы слышали только я и ты. Ведь ты – мой самый лучший друг.
Нас показывали по телевизору
– Ребята, – сказал однажды Владимир Романович, – наш джаз-оркестр будут снимать для телепередачи.
– Ура! – закричали все разом.
Владимир Романович сделал знак «тише» и продолжил:
– Будем играть одну вещь – «Ветерок в пустыне».
Я засиял: ведь
