другим – осуждающим – тоном, повторила старуха. – В мое время порядочная дама не путешествовала в одиночку, а хотя бы брала с собой компаньонку.
– Я сама – компаньонка, – усмехнулась я. Был в моей жизни и такой период: скучноватый, но довольно приятный, если, конечно, не переживать о капризах хозяйки. – Не могу же я взять с собой даму?
Дверь распахнулась еще раз и внутрь ввалился улыбающийся господин Торвальдсон:
– А говорили, что леди! Или вы как это… леди при леди[1]?
Почему-то прозвучало удивительно похабно.
Я снова смиренно вздохнула: чего-то подобного я и ожидала.
– Давайте вы будете моей компаньонкой? – подаваясь к старой даме, заговорщицки прошептала я.
Она покосилась на господина Торвальдсона – в бесцветных глазах на миг ярко блеснула смешинка – и отчеканила:
– И не подумаю! Сами извольте разбираться со своими… мужчинами! – вытащила из потертого ридикюля газету, и с гневным шелестом заслонилась листом.
– Вы, может, думаете, сударыня, что я навязываюсь… – господин Торвальдсон неожиданно смутился. – А я вовсе даже и не в том смысле… Просто ежели ваш братец и взаправду лорд, так поместье у него наверняка ого какое! И как же в таком поместье без охранных систем? Я вот и образцы показать могу! – он словно щит выставил перед собой обклеенный яркими надписями саквояж.
Старуха вынырнула из-за газетного листа, посмотрела на меня, на него, громко хмыкнула и спряталась снова.
– Лорды и леди, дамы и господа, «Южный экспресс» – самый скоростной поезд Независимой Международной Дорожно-Транспортной Магической Гильдии! – сквозь стекло приглушенно доносилось лопотание громкоговорителя на вокзале. – Благодаря усилиям наших замечательных инженеров и магов-дорожников этот поезд связывает между собой имперскую столицу и Мадронгу, центральный город южного имперского протектората…
– А говорят, южане терпеть не могут, когда их герцогства протекторатом называют! – фыркнул коммивояжер.
– Могут. Но не терпят, – не отрываясь от газеты, кивнула старуха. – Так что и в физиономию получить можно.
– А ежели не называть, так они протекторатом быть перестанут, что ли?
– Не перестанут, – согласилась старуха и тоном ласковой гадюки добавила. – Вот как вы, сударь, к примеру, толстый, и останетесь таковым, хоть называй, хоть нет.
– И нисколько не стыжусь, сударыня! Люблю вкусно покушать – а это всего лишь свидетельство, что любовь взаимна! – и коммивояжер водрузил саквояж на столик, чтоб обеими руками выразительно похлопать по торчащему из-под нижней пуговицы жилета пузичку.
Прямиком на старухин ридикюль водрузил. Внутри ридикюля что-то звучно хрустнуло.
Старуха издала хриплый вопль – и швырнула в коммивояжера скомканной газетой.
– Простите… – шарахаясь от комка
