target="_blank" rel="nofollow" href="#n222" type="note">[222], показав, что связи и положение при дворе выше воинского долга, справедливости и памяти тех павших солдат, которые стали жертвами его преступного бездействия.
7/20 августа 1914 года. Деревня Матишкемен. Около 10 часов 30 минут. Расположение 106-го Уфимского пехотного полка.
В полосе фронта 106-го Уфимского пехотного полка шёл тяжёлый кровопролитный бой. Как и на участке 98-го Юрьевского пехотного полка, немецкие части (здесь XVII корпус) начали психическую атаку на русские позиции, двинув «свои войска сомкнутым строем, непрерывными колоннами, причём развивались знамена, и играла музыка! Их артиллерия в это время развила ураганный огонь»[223]. Но части 27-й дивизии не дрогнули и не поддались панике, встретив наступающие немецкие колонны разящим артиллерийским, пулемётным и ружейным огнём. Немецкие колонны, не выдержав, осеклись и залегли.
Несмотря на значительные потери, генерал А. Макензен ещё дважды в 12 и 14 часов отдавал приказ об атаке на позиции Уфимского полка и других полков 27-й пехотной дивизии сомкнутыми колоннами. Атака, проведённая в 12 часов, захлебнулась. В 14 часов бой закипел с ещё большей силой. Немецкие колонны, поддерживаемые артиллерией, с упорством и остервенением шли вперёд, стараясь подавить своим моральным превосходством и силой духа русского солдата, и развить временный успех, достигнутый немецкими войсками в полосе соседней 25-й пехотной дивизии. Для Уфимского полка наступил критический момент боя, когда решался вопрос «кто кого?». «Передние немецкие линии были уже шагах в 700-х и ближе… Некоторые наши роты стреляли уже с постоянным прицелом. Казалось, бой дошёл до своего высшего напряжения!.. Сердце дрожало; кто устоит? А ум подсказывал, кто первый начнет отступать – тот погиб!..»[224].
7/20 августа 1914 года. Бой у деревень Сциргупенен и Вердельн.
В пылу сражения солдаты 1-го батальона подполковника Д. Н. Постникова уже почти различали лица наступающих немецких солдат и видели, как от прицельного пулемётного и ружейного огня их батальона падали поражаемые враги, среди которых были и солдаты 33-го эрзац-батальона капитана фон Бессера. «Пехота начинает нас обстреливать. У нас некоторая убыль», – написал об этих мгновениях боя в своём дневнике фон Бессер. – «Пули свистят и жужжат»[225].
Но немцы продолжали идти в атаку густыми цепями, всё глубже втягиваясь в «мешок». Фланги германского клина оголились, и в это мгновение боя на немцев обрушился ливень огня из свинца и стали. Их начала обстреливать с трёх сторон, в том числе с флангов, русская артиллерия: две батареи 25-й артиллерийской бригады с севера и две батареи 27-й артиллерийской бригады с юга[226]. Капитан фон Бессер посчитал, что по ним ошибочно открыла огонь собственная артиллерия. «При дальнейшем наступлении мы попали под страшный огонь с обоих флангов нашей собственной артиллерии, в том числе и тяжёлой артиллерии, спереди
РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 642. Л. 26.
