тихо и сочувственно: – Так у неё же Дима есть.
Мишка пробормотал сбивчиво:
– Я… я… – Потом всё-таки вывел достаточно твёрдо: – Нет. Совсем не из-за этого. Не из-за неё. – Пожал плечами, пояснил: – Просто вы всегда вместе. Я думал, она тебя одну вообще никуда не отпускает.
Ха! Тоня фыркнула возмущённо, прожгла его взглядом, поинтересовалась въедливо-сладеньким голосом:
– Ты это, Мишенька, шутишь? Или хочешь меня обидеть?
Горячев опять растерялся, проговорил, запинаясь:
– Я… не хочу. Тонь, правда не хочу. Я… – и снова замолчал.
– Миш, да что с тобой? – поразилась Тоня.
Это точно он? Или, может, брат-близнец? О котором Горячев никогда не рассказывал. Которого скрывал специально вот для таких моментов: если вдруг понадобится обещание выполнить, а никак – другие срочные планы возникли, и не разорваться.
Полный бред, конечно, и на самом деле никакого брата-близнеца у Мишки нет, но его и правда не узнать. Настолько непривычно и необъяснимо, что Тоню саму уже тянуло смутиться.
Но тут Горячев словно очнулся, пришёл в себя, произнёс:
– Ничего. Всё нормально. – И кивнул в сторону дороги: – Идём.
«Меркурий» располагался совсем недалеко, можно дойти пешком и проехать две остановки на любом проходящем мимо троллейбусе или автобусе. Мишка там, похоже, тоже не редко бывал, не только на фуд-корте, в кинотеатре, и в магазинах, но и в том самом батутном парке. По крайней мере с парнем-инструктором, который сидел на пластиковом стуле возле выстеленной матами акробатической дорожки и сверху наблюдал за тем, что творилось внизу, он обменялся рукопожатием, как с хорошим знакомым.
Не считая его, девушки за кассой, и папаши, не отходившего от совсем маленькой дочки, Тоня с Мишкой оказались здесь самыми взрослыми. А все остальные – мальчишки лет по десять-двенадцать. Но Тоня всё равно чувствовала себя не слишком комфортно.
В голове невовремя всплыли все сказанные Алёной слова. Не про «вонючая и потная» – здесь, кстати, душ имелся, а полотенце Тоня тоже на всякий случай прихватила – а про «несерьёзно» и «обезьянок».
Ну чего они и правда как дети! Им же не по пять и даже не по десять. Но Горячев, похоже, опять чувствовал себя как рыба в воде, ничего его не смущало.
– Идём давай! – воскликнул подбадривающе, посмотрел с ехидным вызовом, будто опять собирался сказать нечто вроде «Всё-таки без Алёны не можешь? Боишься?»
Да ничего подобного! Не боится она, тем более без Алёны, а просто стесняется – сама по себе. Но чтобы Горячев не пялился настолько уж снисходительно, и чтобы не думал ничего такого, Тоня гордо вскинула подбородок, ступила на эластичный чёрный квадрат.
Тот упруго прогнулся под ногами, а Тоня чуть-чуть подпрыгнула – просто на пробу. Батут спружинил, подбросил вверх, а потом выше, и ещё выше, так что в животе приятно ёкнуло.
Тоня взмахнула руками, словно птица крыльями, приземлилась и опять легко взмыла вверх, едва сдержалась, чтобы не засмеяться, оглянулась на Мишку. Интересно стало:
