раздался знакомый голос.
Оказавшись внутри, самый молодой капитан приватиров с удивлением наткнулся на улыбающегося Шмелева с новенькими погонами штаб-ротмистра на плечах.
– Вот уж кого не ожидал здесь застать! – смешался Март.
– А вот я, признаться, совершенно не удивлен, – парировал жандарм. – Ибо где неприятности, там обычно возникаете вы. Садитесь, Мартемьян Андреевич, разговор впереди долгий…
– Благодарю. А о каких неприятностях идет речь?
– Так вы не знаете?
– Увы.
– С какой целью вы искали встречи с капитаном второго ранга Оссолинским?
– По служебной надобности, – развел руками Март. – У меня ведь теперь свой корабль, а все приватиры, как вам вероятно известно, находятся в ведении мобилизационного отдела.
– Экий вы прыткий, молодой человек. Не успели из училища выйти, уже и корабль свой.
– Так вы тоже в чинах подросли. Поздравляю.
– Благодарю. И все-таки, что у вас с Оссолинским?
– Да ничего такого… Постойте, с ним что-нибудь случилось?
– Вроде того. Исчез.
– Но как такое возможно?
– Вот и мне интересно… стоило вам прийти на бал, там резня приключилась. Познакомились с фон Ладсбергом, и он не зажился, а вы опять невредимы, да еще с прибытком. Теперь вот не успели на прием в штаб записаться, так их сиятельство поспешил исчезнуть…
– На что это вы намекаете?
– Помилуйте, какие уж тут намеки!
– Послушайте, ротмистр, я никогда прежде не видел графа Оссолинского и не имел с ним никаких дел. Так что все это какая-то нелепая череда случайностей!
– Ну-ну. А с мадемуазель Ли вы тоже не знакомы?
– А что с ней? – похолодел внутри Март.
– Да ничего, – не сводя с него глаз, отвечал жандарм. – Запросила через британского военного агента при нашем штабе у японцев зеленый коридор, да и была такова!
– Мне ничего об этом не известно!
– Но вы были довольно близко знакомы, не так ли?
– Боюсь, вы преувеличиваете…
– Ах да, все забываю, какие теперь нравы. Вы всего лишь были любовниками, откуда вам знать ее…
– Господин ротмистр!
– Черт с вами, Колычев. Пока, – сделал ударение Шмелев, – можете быть свободны!
– Честь имею! – кивнул Март и направился к выходу.
– Всего доброго, – холодно блеснули глаза жандарма, после чего он многообещающе добавил: – Я не прощаюсь!
– Вот сукин сын! – выругался про себя молодой человек, имея в виду исчезнувшего Оссолинского. – Почуял опасность и ушел, как сом под корягу… Ну ничего, еще встретимся на узкой дорожке…
В голове его все время крутилась какая-то мысль, но он никак не мог понять, в чем дело, пока не вспомнил слова Беньямина: «Лиманский запросил срочный вылет». Это же тот
