студил разгоряченную алкоголем кровь, но нельзя было позволить такой мелочи помешать задуманному.
– Погнали, – скомандовал Максим, отбросив бычок, и троица направилась к хибаре. Вязкая грязь чавкала под ногами.
Сначала на стук никто не отозвался.
– Хозяин! Выходи, слышишь? Есть кто живой? Эй, хозяин, дело к тебе!
И лишь спустя несколько минут внутри послышалось кряхтение половиц. Дверь оказалась такой же косой, как весь дом, и открывалась за пару-тройку толчков. Когда из темноты проема вылезла лохматая башка, Маша тихонько вскрикнула, а Сеня дернулся, чуть не упустив бутылку. Максим замер, часто моргая и пытаясь понять: уж не перебрал ли сегодня, не мерещится ли.
– Чего надо? – спросило страшилище человеческим голосом.
– Тебя… урод, – опомнился Макс и слегка повернулся корпусом. – Тебя надо.
Кулак ударил в густую щетину, щелкнула челюсть, и лохматый грохнулся внутрь проема.
– В одно касание! Красава! – Сеня дернулся, повторяя движение.
– Чё стоите? – Макс повернулся к спутникам. – Мы с тобой дом посмотрим, а ты в сарай дуй. Надо найти, чем вязать его будем.
И пнул лежащего.
Он встретил ее на самой опушке, под гнущимися от ветра кронами. Издали приметил розовое пятнышко и до последнего не верил, что кого-то может занести в такую глушь. Девочка прятала руки в карманы не по погоде тонкой куртки и крутилась на месте, уворачиваясь от хлестких порывов. Влажное то ли от слез, то ли от мокрого снега лицо побледнело на холоде.
«Белое, как козье молочко», – подумалось Васе.
– Я варежку потеряла, – она вытянула ладошки, одна и правда оказалась голой. Ткань на второй промокла и потемнела. – Сестра меня прибьет.
Услышав досаду в детском голосе, Вася осмелился сделать шаг ближе, присел на корточки. Незнакомку больше волновала ее потеря, чем встреча в лесу с чужаком.
– Ты как здесь, маленькая? – сказал он тихо и подумал на миг, что она могла не услышать его в порыве ветра.
– Заблудилась, – девочка надула губы.
Она не стала плакать или убегать. Не попросила помощи. Смотрела пристально, совсем по-взрослому. Даже нет, иначе.
Взрослые прятали взгляд, завидев Васино лицо, отворачивались. Иногда плевали под ноги, кривились и обзывались. Кто-то смеялся, и тогда мужчине делалось хуже всего. Тогда он жалел, что не отвернулись.
Но эти глаза, горящие угли на белом снегу, смотрели с любопытством.
«Разглядывает, как картинку в книжке. Совсем не боится»?
«Страхом не пахнет. Пахнет проблемами», – голос сзади, чуть выше макушки. Фразы привычно рубленные, бесцветные.
– Ты одна? – Вася растерянно почесал нос.
Ребенок кивнул.
«Оставь».
Мужчина встал и осмотрелся. Девочка прижала к воротнику подбородок и пританцовывала на месте. Над головой
