не понял, о чём речь идёт и воскликнул: «Директор-клизма!? А чё, клёвое зрелище!»
– Парторг, где парторг! – за последнюю соломинку схватился Товарищ из горкома.
Но парторг, не прохмелившийся после буйного застолья, только повторял заученные вчера фразы:
– Видите, это реализация прав на самоуправство, простите, на самоуправление трудового коллектива… Демократический централизм, понимаете ли, требует подчинения меньшинства большинству… А народ и партия, понимаете ли, – едины…
– Нужны будут новые бюллетени для голосования… – все ещё пытался остановить лавинообразное развитие событий Товарищ из горкома.
– Какие ещё бюллетени?! – закричали из зала, – Открытое голосование! Гласность так гласность! Пусть каждый покажет своё лицо или рожу!
…За кандидатов, предложенных горкомом партии, не было подано ни одного голоса. Ну а на предложение проголосовать за мою фамилию взметнулся лес рук!
Товарищ из горкома держась за сердце покинул зал.
В зале началась какая то вакханалия.
– Клизма! Клизма!!! – победоносно скандировал трудовой коллектив, а прохожие, услышав эти возгласы из открытых окон актового зала, недоуменно останавливались, не понимая о чём речь идёт.
Мужчины пожимали мне руки, женщины целовали, так, что через несколько минут моё лицо от губной помады приобрело серо-буро-малиновый цвет. При этом все спешили сунуть на подпись приказы, которые я обещался издать под угрозой объявления козлом. Но первым реализовал свой план Роберт Робертович, который затащил меня в свежеприобретенный кабинет директора и сунул мне на подпись два приказа.
– Вот этот о твоём вступлении в должность, а этот – о моём назначении на должность начальника отдела, – объяснил он.
Я подмахнул приказы, за что Голицын любезно налил мне рюмочку коньячку.
Потом в кабинет ворвался Капуста и подсунул приказ о его назначении на должность начальника отдела, налив мне стопарик водочки.
Потом в кабинет вплыла машинистка Марина с бокалом шампанского и приказом о предоставлении ей годового оплачиваемого отпуска.
Потом ещё кто-то приходил, что-то давал подписывать, поил какими-то спиртными напитками.
В конце-концов я напился так, что заснул и свалился под стол.
– Сынуля! Что с тобой!? Ты жив!? – разбудил истеричный голос мамы, которая с трудом вытаскивала меня из под стола.
На улице было уже темно. Видимо, я проспал под столом полдня. За это время ко мне принесли и рядом с моим телом положили кучу каких-то бумаг, с огромной запиской: «Уважаемый Аполлон Эдуардович! Это всё надо подписать!»
Пока я разбирал эту кучу бумаг, мама хлопотала вокруг меня.
– Какой ты умница, сынуля! – восхищалась она, – Теперь хоть квартирку отремонтируем! Завтра же отправь к нам бригаду строителей!
– А тут хоть строители есть? –
