часть княжеского хозяйства, где бы она являлась единовластной хозяйкой: отдельные мастерские, стада, лес, покосы, пашню.
– Многие княгини так делают, чтобы мужа от мелочей освободить.
У нее даже был заготовлен список того, что она желала взять в свою опричнину. Дарник посоветовался с Фемелом. Тот воспринял новость невозмутимо:
– Для тебя это наилучший вариант. Разорится она или обогатится, но будет отделена от тебя. Зато у тебя всегда будет повод заключить ее в темницу за малейшие огрехи.
Это решило дело. Все княжеское имущество было разделено, и Всеслава получила собственную печать, которой тут же завладел Кривонос, и в опричнине княжны развернулась самая кипучая деятельность. Воевода-тиун действительно к купцам почти не обращался, его мишенью стали зажиточные липовцы, обогатившиеся на поставках в войско харчей, сукна и других припасов. Кривонос с писцами методично обходил их подворья и изымал все хранящиеся там бревна, доски, брусья, тесаные камни и глиняные плинты, взамен оставляя расписки с печатью княжны. Все это грузилось на такие же реквизированные подводы и отправлялось на первую заставу, где два десятка землекопов и плотников пускали их в дело. Вместо дирхемов он расплачивался с работниками грамотами на землю, лес, выгоны и покосы во владениях Всеславы.
Дарник взирал на все это с изрядной оторопью, ожидая каждый день звона вечевого колокола от возмущенных липовцев. Но вечевой колокол молчал.
– Они еще друг перед другом хвастают, у кого чего больше забрали, – доносил о зажиточных липовцах Корней.
Однообразная жизнь Липова надолго заполнилась разговорами о разделенных княжеских владениях и затеянном Всеславой селище: одни переживали за княжну, захотевшую жить подальше от наложниц мужа, другие сочувствовали чересчур сговорчивому князю, третьи злорадно толковали о том, что будет, когда княжна переберется в свой Славич насовсем, четвертые жадно выспрашивали условия самих сделок.
Часть вторая
1
Несмотря на высылку в дальние селища и городища ополченцев и бездомников, город был по-прежнему переполнен сотнями крепких бойников, которые, прогуляв свою долю добычи, не хотели садиться на землю, а всеми правдами и неправдами находили себе какое-либо пристанище и службу у состоятельных горожан. Пока у липовцев оставались еще незамужние дочери и молодые вдовы или можно было купить рабыню-наложницу, все шло относительно спокойно. На торжище нарасхват шли для подарков женские украшения, а косноязычные воины осваивали искусство красиво и весело рассказывать зазнобам о своих подвигах. Особым успехом у разборчивых невест пользовались певуны и танцоры. Вместо одного любовного токовища за городскими стенами образовалось их сразу три. Однако к зиме последние дурнушки и тридцатилетние вдовы обрели себе красавцев мужей, токовища исчезли, и в Липове стало нарастать нерастраченное мужское напряжение. Похожая картина наблюдалась и в войсковых селищах и заставах, где бездомники, чуточку обосновавшись на зимовку, тоже поводили налитыми кровью глазами
