же думал: «Ничего, ежели и подождать придется братцу. Чай, сам звал…»
Однако великий князь приехал в Торжок много позже Ярослава. Так что и лошадей распрягать, и ночевать пришлось в Торжке. К немалому неудовольствию Ярослава Всеволодовича.
Встреча на княжеском подворье получилась холодной, но ни тот ни другой на людях своего недовольства не выставляли. Встав из-за гостевого стола, говорить отправились наедине.
О чем пойдет беседа, догадывался Ярослав, но с чего бы брату вдруг в его дела с Михаилом Черниговским встревать захотелось, этого он в толк взять не мог. Много обид накопилось между князьями из-за Новгорода, и ладить дело миром с Черниговом Ярослав не собирался. Про себя думал, что не обошлось, видать, без сестры Михаиловой – жены Юрия, а потому решил не уступать ни в чем.
Дело шло к ночи, когда сели они один напротив другого за широким, накрытым темно-красной скатеркой столом. По родственному обычаю, расспросив о житье-бытье, Ярослав ждал, о чем заведет беседу Юрий. Но владимирский князь не спешил говорить о деле. Медленно подводил разговор к своей сокровенной мысли:
– Слухи идут, брат, от торговых людишек, что прижимаешь кого с хлебной торговлей. Не вдруг стало жито в Новгороде сбыть… Уж не свово ли жита стала земля родить вдоволь?
Ярослав встрепенулся:
– И кто же такие слухи про меня распускает?.. Тебе, брате, и не хуже меня ведомо, что князь над торгом новгородским власти не имеет. Что вече порешит, так и деется.
– Ведомо-то ведомо. Да токмо гостей торговых с Чернигова да Киева твои стражи от Новгорода отвернули… Немало таких найдется.
Ярослав чувствовал, куда клонит Юрий. Весь нынешний день размышлял, с какой стороны зайдет брат. И на тебе. Зашел так, что либо сразу отрезать, либо прикрыться покорностью.
Сдержался. Мало ли каких дел вершится в Новгороде. На то и посадник есть.
– Скоко жита ни уродит землица, а за все хвала Господу… Но не припомню я лета, штоб хватало жита на Новгородчине. Все привоз важен… Ну а коли и завернули кого, дак мало ли чего помимо князя творится в Новгороде.
Про себя Ярослав думал иное: «Уж не Роман ли Твердиславич удумал вновь поклониться Михаилу Черниговскому… Посадник он крепкий… Людишки новгородские за ним идут. И впрямь не переметнулся бы ноне».
– Стоит ли, брате, о черниговских купчишках заботиться. Своих развелось, што воробьев. Разе им дорога в Новгород заказана… Да со всего Залесья везут свой товар к Новгороду. Лучшего торга на Руси и не сыскать.
Видел Юрий, как блеснули очи у Ярослава, когда заговорил он о черниговских купцах. Горяч братец. Вот и братья они, а один на другого совсем не похож. И нрав, и обычай у них разный. Сколько раз затевал Ярослав свару и с толком, и нет. Лез чаще напролом. Бивал он и папских рыцарей, не чтил и старый обычай с тем же Новгородом, но своего добился-таки, как преставился последний радетель старины на Руси – тестюшка его, Мстислав Удатный.
Сам же Юрий, став великим князем, усобицу затевать не стремился.
