Юлечка, я не притворялся! – упорствовал папочка.
– Всё! – сказала я. – Нанимаю тебе сиделку.
Папа закатил глаза. Артист погорелого театра!
– Юлия, мне плохо. Кружится голова. Принеси коробку.
Так он называл аптечку.
– Да фиг тебе! – вырвалось у меня.
Оно и правда вырвалось. Но на самом деле прозвучать должно было следующим образом: «ДА ФИГ ТЕБЕ!!!»
И даже, знаете, еще грубее. И я сказала грубее.
Папочка заверещал:
– Доча, ты ругаешься?
Но через горькую обиду я уже чувствовала свою власть и всемогущество:
– Ругаюсь? Нет! Это я еще только начала. Это я только разминаюсь, ясно?! И только слово мне поперек скажи!
Он пытался, конечно, оправдаться, что-то лепетал, но я сказала ему, что он симулянт и врун!
А он:
– Юля, я запутался.
И вот это «запутался» опять вывело меня из себя:
– Хочешь я тебе, папа, судно принесу?! Я сейчас принесу!
Пошла, вернулась с металлической уткой в руке, которую я после него мыла бессчетное количество раз. А он не на шутку испугался:
– Положи судно.
– Не. Оно меня успокаивает.
Папочка с прытью начал ползти по кровати к стене:
– Не маши им передо мной!
– Уже не нужно судно, да?
Тут папа даже взвизгнул:
– Положи судно немедленно!
Ну положила я судно. На тумбочку. Прямо перед его носом грохнула.
– Пропала нужда, я смотрю! Три года! Три! Как рабыня Изаура! Как у тебя совести-то хватило притворяться?! Так вот куда халва по ночам пропадала!
Папочка пытался оправдываться:
– Тот обморок год назад был правдой.
Железное судно снова оказалось в моей руке. Подумала, двину ему от души, по-родственному. Суд меня оправдает. Удержалась только потому, что отец заорал на весь дом:
– Положи немедленно судно! Люди! Помогите! Меня сейчас будут убивать! Спасите!!!
В итоге я его не убила. Хотя желание было сильное. Но я гуманист. Сдержала себя. Провела над собой стремительную мощную работу.
Сели за стол переговоров. Разделили обязанности. Чудесно исцеленный даже согласился сам себя мыть. А я получила свободу. Отмена крепостного права и всё такое.
Своими руками вышвырнула судно на помойку. Потом тщательно пересмотрела свой скудный гардероб. Кое-что еще можно было надеть. Я была готова к новому собеседованию. В самом широком смысле этого слова.
Жизнь словно открылась передо мной, как тяжелые ворота старого замка.
Дурацкий образ. Но смысл, надеюсь, понятен.
Воры-грабители отдыхали, лежа на кровати. Миша полежал, заложив руки за голову, немного подумал о том, какой он ловкий и какой он молодец, и потянулся к Ире.
