всё-таки я не ошибся! – как-то странно и победно воскликнул шиу. – Старик Чарс все ещё умеет видеть человеческие души насквозь.
– Вы? Старик?
Лина удивленно подняла брови.
– В тебе разлом, девочка, – вдруг серьезно произнёс чёрный змей. Хитрый прищур глаз в мгновение улетучился, и девушка, наконец, смогла разглядеть его чёрные круглые зрачки, в которых, казалось, оступившись, можно было утонуть. – Такой глубокий раскол, что самых скверных слов не хватит, чтобы описать его внутренний ужас.
– Разве?
– Мне нет смысла обманывать столь прекрасную сиридо, – Чарс, насколько это было возможно змеиной морде, мягко улыбнулся. – Ты не знаешь, чего хочешь. Не знаешь, куда идёшь. Не знаешь, кто ты. Не знаешь, зачем существуешь. А это причиняет боль. Любому существу свойственно чувство самосохранения. Вот и ты бежишь. Жаль только, что бежишь в пропасть.
– Неправда, – Лине почему-то захотелось плакать, ее губы задрожали. – Я хочу быть счастливой.
Чарс медленно высунул свой алый раздвоенный язык и, попробовав воздух на вкус, закрыл глаза, наслаждаясь запахом позднего утра.
– И что значит: быть счастливым?
Лина молчала, однако шиу терпеливо ждал. Ему некуда было торопиться… Наконец, девушка не выдержала и сказала:
– Я… Я не знаю.
Теперь замолчал Чарс. Его хитрые глаза скользили по напряжённому лицу Лины.
– И не узнаешь, пока сама собственным потом и кровью не обретёшь его. Никто и никогда не сделает тебя такой по собственной воле. Это – твой выбор. Гнить в безысходности или попытаться вступить с ней в бой. Но…
Чарс оскалился.
– Для этого нужно подниматься из окутавшей тебя пыли. Мой тебе совет, юная сиридо. Сплюнь и поднимайся. Начни трудиться ради цели. И, как говорится, будет тебе счастье…
В глазах Лины стояли слезы. Чарс это заметил и еле слышно добавил:
– А может ты и не способна. Как не способны и сотни тысяч других существ. Всего лишь частички пыли под хвостом.
Процессия свернула и оказалась на центральной площади Катару. Посреди неё возвышался величественный стеклянный куб. Когда-то это была резиденция великого императора СтэнЛи.
Вдруг скрипка, до этого ни на секунду не прекращающая унылое пение, замолчала. Все погрузилось в тишину. Лина слышала, как тяжело дышат люди сзади, поставившие гроб с умершим императором на землю. Несколько мгновений ничего не происходило.
А затем, мягко отодвинув Лину в сторону, вперед вышла та самая красивая женщина в темно-алом плаще.
Она что-то говорила об умершем, о его делах, о его значимости, но Лина совершенно ее не слушала. В ее сознании звучал шипящий голос Чарса: «Разлом…»
Женщина замолчала. Только в этот момент Лина обратила внимание на ее лицо. Сверкающие полосы слез. И глаза… лучше бы Лина никогда в жизни не смотрела в эти глаза. Она не знала о том, кто
