продолжение, чтобы не вытаскивать из планшета и не переворачивать карту в воздухе, а только переворачивать картонные страницы.
Такое нововведение одобрили все летчики. Оно им понравилось. Теперь из открытых кабин ветер не вырывал карты при их перекладке, и не нужно было отрывать руку от управления в самолетах с одним летчиком. Карты прочно крепились на колене.
Павел пошел дальше и придумал вращающийся валик для скрутки карт, но такое новшество не привилось. Кабины, особенно одноместных машин, были очень тесны.
Тем же летом он начал усовершенствовать воздушную мишень. Длинный матерчатый конус, буксируемый за самолетом, плохо надувался. И не наполнившись воздухом, плескался тряпкой, выделывая причудливые кренделя. Павел решил вставить во входное отверстие конуса металлический обруч. Диаметр кольца поначалу оказался слишком большим, громоздким и неудобным в эксплуатации. Решил – обруч должен быть складным!
«Пустяковое», как говорил Павел, решение, но оно дало возможность сделать воздушную мишень многоконусной, и теперь за одну буксировку тренировались в стрельбе несколько летчиков, притом на земле быстро узнавали о результатах стрельб, так как все три конуса один за другим сбрасывались.
Испытания прошли отлично, а чуть позже 44-я эскадрилья вышла на первое место в округе, стреляя по воздушным целям…
Наступила осень. Мы вернулись из лагерей в Новочеркасск, как говорится в армии – «на зимние квартиры». Сняли комнату на улице Красноармейской у одинокой старушки. За скромную обитель платили 16 рублей в месяц.
Опять занятия начинались по вечерам и далеко за полночь. В это время Павел нашёл решение, как заменить керамическую бомбу на дешёвую цементную, почти копию боевой, но, что самое удивительное, имитируя взрыв, она должна была оставаться целой, пригодной к последующему использованию. Чертили, составляли описание. Читали и разбирались в нужной технической литературе, а уж когда заходили в тупик – посылали письма с вопросами известным в стране изобретателям или ученым.
Не все отвечали, но с одним изобретателем, ленинградцем Владимиром Ивановичем Бекаури, подружились заочно.
На рассвете у Павла полеты, в это время, а я спала, сколько хотела и не понимала, как он выдерживает, длительное время, довольствуясь сном по четыре-пять часов в сутки, не больше.
Новая цементная облегченная бомба прошла испытания в части. Командование помогало Павлу, одобряло его технические усовершенствования авиационного учебного снаряда. Смекалка и изобретательность, инициатива и качественная работоспособность поощрялись как никогда. На одном из партийных собраний эскадрильи секретарь партбюро прямо сказал:
– Гроховский работает над серьезными вещами. Будем осуществлять его идеи, не сможем на месте – будем поддерживать, продвигать в центр…
Павел тогда разрабатывал «воздушный полигон», то есть целую систему на земле
