тоже царь этого корабля, и лишние эмоции ни к чему.
Так он и стоял, единственный неподвижный человек среди носившихся вокруг нереальными смазанными тенями тел, пока вокруг не раскинулось море и пока взгляд не падал только на белые буруны появляющихся и пропадающих в теле бездонного океана волн.
Из забытья Колоска вывел знакомый, с усмешкой, голос.
– Ну что, принц! Добился своего! Ну, не хмурься. Что приготовить на обед?
Колосок с улыбкой обнял Эллу за плечо.
– Ты, я смотрю, освоилась уже?
– Я, принц, на кораблях поболе твоего ходила, не учи ученого. Скажи, куда путь держим?
– Западная земля, Элла. Бывала на Западной земле?
Элла посмотрела на Колоска каким-то глубоким взглядом и взяла его за руку.
– Не бывала, принц, и ты не будешь. Сбросим покровы. Ты доказал чистоту помыслов и силу намерений. Я знаю, где находится Страна Снов, я не настолько сошла с ума. Вели поворачивать корабль.
Отступление восьмое – 877 год до Рождества Христова
Гомер, любимый Музами и царями, шел по пыльной дороге в Аргос и что-то бубнил себе под нос. Суковатая отполированная палка в его руках мерно втыкалась в наезженную землю, словно нехотя поднималась из ямки и снова втыкалась с силой поодаль. Слезящиеся глаза старика смотрели словно в никуда, но автоматически вели дряхлое тело поэта примерно посередине, не давая упасть в придорожные рытвины.
Дорога из Саламина в Аргос занимала слишком много времени и сил теперь, когда Гомеру перевалило уже за седьмой десяток. Вдруг Муза распластала над старцем тенистые крылья и вложила ему в уста новые слова старой песни. Гомер улыбнулся и сам себе запел:
Вьется дорога змеей, хвост которой зарыт в Саламине,
жаркое тело ее источает удушливый запах,
В Аргосе же возлежит голова с языком раздвоенным.
Я отправляюсь в дорогу по блеклым чешуйкам на коже,
Я исцарапаю ступни в попытках дойти до заката,
Но не взгляну в изумрудные очи, оставшись свободным…
Песня пелась легко, Гомер забыл о ногах и направил свои мысли ко времени, когда придет ко двору Герантода, царя Аргосского, который прикажет усладить свой слух прекрасными стихами и пожалует прохладный ночлег и сладкую дыню. Кроме того, Герантод божился устроить игры, когда Гомер заглянет в следующий раз.
Когда на горизонте показались невысокие белокаменные постройки Аргоса, Гомер разглядел своими полуслепыми глазами облачко пыли на дороге, из которого вынырнул вооруженный всадник, резко осадивший коня.
– Куда тебя ноги несут, старик? В Аргосе и без тебя полно нищих! Проваливай! – довольно грубо зарычал он. – Давай, давай! – И в качестве острастки вытащил из чехла короткое копье.
– Не гневайся,
