направлении: не знаю почему, но я решил, что Королевский флот сможет закрыть глаза на мой лишний вес.
Если бы, паче чаяния, не вышло со службой на море, я мог бы поискать работу на военных заводах. Для такого рода деятельности я точно подходил, а спрос на грамотный технический персонал должен был расти. Перспектива занять место более молодого специалиста, который ушел на фронт, удручала, но, в конце концов, лучше так, чем остаться в Египте на сахарной фабрике при жирной зарплате.
С таким весьма ребяческим подходом я принялся писать высокопоставленным знакомым в Египте и Англии, и, когда постепенно начали приходить ответы, выяснилось, что я ошибся во всем, кроме одного пункта. В армии меня готовы были принять, на флоте я был не нужен ни при каких обстоятельствах, а от снабжения, по неизвестным причинам, я так и не получил никакого ответа. Что касается гражданства, я оказался прав. Пока Бельгия сохраняла нейтралитет, вариантов для меня не находилось – политический вопрос, и точка.
Начался 1940 год.
Хотя после захвата Польши в Европе ничего не происходило, меня огорчала невозможность поучаствовать в подготовке к отражению неизбежного немецкого нашествия. Я работал по шестнадцать часов в день, на беспокойство оставалось немного времени – и все-таки раздражение из-за собственного бессилия довело до того, что однажды я доехал до Каира и, сочинив в банке какую-то байку, отправил на счет канцлера казначейства Великобритании двести фунтов стерлингов от анонимного благожелателя. Не знаю, насколько эта акция поддержала финансовую систему империи, но самому мне стало настолько легче, что я поступил так еще несколько раз, пока не исчерпал свои сбережения.
Наступила весна. В Египет прибыла Новозеландская дивизия и встала лагерями в Маади, на другом берегу Нила от Хавамдии. Мы с моей женой и дочерями девяти и семи лет принимали этих военных у нас дома каждый день. У нас было просторно и прохладно, в саду – бассейн, а вечером, когда спадала жара, мы выходили под парусом на Нил. Мы шутили: «Новозеландцы все братья и сестры, они друг друга все знают с детства и ведут себя как вежливые и честные дети, которые не ломают игрушки». Милый дух этих вечеринок был равно далек как от угара войны, так и от уныния обычной жизни: мы смеялись, веселились и развлекались, прямо как дети или собаки.
Глава V
Лейтенант среднего возраста
Когда в семь утра 10 мая 1940 года я прибыл на фабрику, все только и говорили о германском вторжении в Бельгию и Голландию. К обеду слухи подтвердила Egyptian Gazette, и я сразу подумал, что к этому моменту Десварт, возможно, уже убит. На десять лет младше меня, он был единственным другом, оставшимся у меня в Бельгии, и я очень его любил. Во время нашей последней встречи в Египте, за восемь месяцев до этого, он рассказывал мне, что числится лейтенантом в резерве пехоты и в случае всеобщей мобилизации будет командовать противотанковым взводом. Ему предстояло противостоять передовым бронечастям
