в старом османском форте на вершине холма, и таким образом подружился с одним офицером разведки.
На следующий день мы оказались уже в Тобруке, ожидая приказаний. Тут нашлась наша убежавшая рота, и теперь батальон был в полном составе. Хотя мне уже было все равно. Стало очевидно, что по возвращении в Египет боевых действий он больше не увидит, и я твердо решил куда-то перевестись. И тут мне помог наш полковник. Сам боевой офицер, только оказавшись в Египте, он нашел себе более подходящее место, чем Ливийская арабская армия, а мне выписал увольнительную с возможностью примкнуть к любому передовому подразделению, которое готово будет меня принять. Он снабдил меня письмом в штаб корпуса и выделил пикап «форд» с водителем. Моему собственному водителю, к его недоумению, пришлось ехать на «горшке» обратно в Египет.
Офицер разведки из штаба корпуса, с которым я подружился, предложить мне ничего не смог. И я решил попытать счастья у королевских гвардейских драгун, механизированного полка, с которым наш ливийский батальон взаимодействовал три дня до того, как был придан 4-й индийской дивизии.
Тогда подполковник Маккоркедейл, командовавший полком, полушутя предлагал мне должность, если я оставлю Ливийскую арабскую армию. По последним данным, имевшимся в штабе, полк был где-то в районе Газалы. Туда я и поехал, свободный и счастливый, – на передовую, а не следить за чистотой сортиров в Египте. Той ночью стояла такая суета, что, добравшись до Газалы к полудню, я так и поехал с легким сердцем вперед, вдруг оказавшись в нейтральной полосе. Газала, Акрома, Тмими – всего лишь буквы на карте, от Тобрука до Дерны нет ни городка, ни поселка. Где-то рядом в низине прячутся колодцы, от которых и берутся эти названия, но на шоссе сложно найти хоть какой-то признак существования населенных пунктов. Ночь была тиха и спокойна, но я почувствовал: что-то не так, – и, сбавив газ, мы ехали вперед, пока не разглядели на обочине силуэты бронетехники. Я вышел из машины, не глуша мотор и оставив ее в месте потемнее, прокрался вперед – и, как и опасался, обнаружил на бортах техники черно-белые немецкие кресты. Не замеченный дремавшим врагом, я вернулся к машине, не дыша развернулся, очень-очень медленно и тихо проехал около километра обратно вверх по дороге, после чего снова почувствовал себя в безопасности. Наконец я опять увидел машины, на этот раз наши, но из Южной Африки. Я долго будил одного из рядовых, он еле вылез из люка, заявил, что ничего не знает, и проводил меня к своему командиру, а от него в штаб. Там сонный капитан нацедил мне полкружки бренди и уткнулся в рацию, вызывая штаб полка. Что-то он узнал, мы выпили еще бренди, и в конце концов нашелся сержант, который вроде как видел королевских драгун днем ранее к юго-западу от Акромы. Поблагодарив южноафриканских друзей, с этим сомнительным знанием я отправился по собственным следам и к рассвету вновь добрался до форта Акромы. До полудня я без толку разъезжал туда-сюда, пока не встретил водителя, искавшего дорогу на Аль-Адем. Я указал ему путь, и в ответ мне улыбнулась удача: утром этот парень проезжал мимо лагеря
