него даже нет ни одной татуировки.
Именно это мне и нужно. С какой стати я вообще сравниваю его с Джей Пи? Джей Пи – коллега, не более того. Он вообще не имеет отношения к делу.
– Я немного нервничаю. Мне нравится этот парень. Мы встречались всего три раза, и иногда, когда он говорит о птицах, мне становится немного скучно, но он очень добрый и не пытается меня задеть.
– Полная противоположность Джей Пи.
– Вот именно, – говорю я, выдыхая. – Не то чтобы мы с Джей Пи вообще считались парой, но после того вечера мы не разговаривали о… Ты ведь не рассказала о том случае Хаксли?
– Нет.
– И ты не злишься, что я заставляю тебя держать все в секрете? Ты сама виновата, все приставала и приставала, поэтому пришлось рассказать.
– Я в курсе. – Лотти поворачивается ко мне, у нее в руках клатч. – И мне нравится, что у меня есть секрет от Хаксли. Так я кажусь себе непослушной, и если он когда-нибудь узнает… О, жду не дождусь наказания.
Закатываю глаза и, встав с кровати, расправляю платье, опуская ткань вниз по ногам. Лотти смотрит на меня и ухмыляется.
– Что? – спрашиваю я.
– Ты сразишь наповал не только Эдвина, Джей Пи тоже будет глазеть на тебя.
– Неправда. За последние три недели он едва ли взглянул на меня.
– Но это не значит, что он не думает о тебе.
– Может, уже перестанешь? Я ему даже никогда не нравилась.
– А я слышала другое. Когда вы только познакомились, он не преставая говорил о тебе. Это ты возвела между вами стену.
– Потому что мы работаем вместе.
Лотти смотрит на меня, приподнимая бровь.
– А я работала на Хаксли.
– Да ну… У тебя, видимо, нет морали, а у меня есть.
Она смеется, и тут раздается стук в дверь.
– Войдите! – кричит Лотти.
Дверь распахивается, и заходит Хаксли. На нем черный бархатный костюм-тройка с черным галстуком, волосы должным образом зачесаны набок, а бородка подстрижена ровно настолько, чтобы не выглядеть неряшливой, но все же оставаться достаточно густой, чтобы бросаться в глаза. Приближаясь к Лотти, он излучает уверенность, его взгляд прикован к ней и только к ней, пока он поправляет на запястье дорогие часы.
Не произнося ни слова, он приближается к моей сестре, обнимает ее за талию и прижимает к груди. Я наблюдаю, как указательным и большим пальцами он сжимает ее подбородок, заставляя поднять голову, и она охотно уступает. Тихо, едва слышно, он произносит:
– Ты само совершенство. Сегодня вечером я сорву с тебя это платье, раздвину ноги и вылижу тебя.
Тихо прочищаю горло, пытаясь дать ему понять, что стою рядом. Но он даже не извиняется. Просто прижимается губами к губам Лотти, опускает руку к ее попке и крепко сжимает ее.
– Черт, детка, ты охрененно выглядишь!
– Э-э,
