России подразумевали представителей профессионального криминального сообщества Российской Империи. Большевики, основываясь на доктринёрски понятом марксистском учении о классовой борьбе, выдвинули тезис о том, что в условиях, когда власть перешла в руки эксплуатируемых классов, исчезает социальная подоплёка преступности. Прежде, в эксплуататорском обществе, преступник нарушал закон, тем самым выступая против ненавистной системы, которая угнетала человека. Он не хотел быть рабом и выбирал путь стихийного протеста – путь преступления. Веками мечта народа о справедливости воплощалась в образах «благородных разбойников» – Стеньки Разина, Емельки Пугачёва и т. д.
В результате руководящие посты могли занимать люди с уголовным прошлым. Это при Иосифе Сталине у человека с судимостью возникали проблемы при трудоустройстве и попытке поселиться в Москве или другом крупной городе. А при Владимире Ленине, при приеме человека на государственную службу, в первую очередь обращали внимание на социальное происхождение. Если из «бывших», то могли и отказать, несмотря на то, что честный и опытный. Зато человека из «низов» охотно брали на работу. Последствия такой кадровой политики большевики ощутили очень скоро. Воровали почти все! Яркий пример – история расхищения ценностей из Гохрана. Почему мы выбрали именно эту организацию? Просто в годы «военного коммунизма» и разрухи в ее хранилищах были сконцентрированы огромные ценности: золото, драгоценные камни и т. п. Все, что можно было обменять на продукты или вывезти за границу.
Дело Гохрана
В феврале 1920 года при Центральном бюджетно-расчетном управлении Наркомфина было создано Государственное хранилище ценностей Республики Советов – Гохран. Первой задачей, которую поставило перед Гохраном правительство, было принять в трехмесячный срок от советских учреждений все имевшиеся у них «на хранении, в заведовании или на учете ценности». Сдаче в Гохран подлежали, в том числе ценности «в музеях и научных учреждениях», «переданные в пользование религиозных общин» и «находящиеся в распоряжении распределительных органов»34.
Понятно, что такая концентрация ценностей не могла оставить равнодушными нечистоплотных советских функционеров среднего и высшего звена. Оговоримся сразу, рядовой служащий Гохрана не рискнул бы самостоятельно заниматься хищениями, прекрасно понимая, что если его поймают, то, расстреляют. Только что закончилась Гражданская война, когда Красный террор по своему размаху и беззаконию значительно превзошел 1937 год. Если при Иосифе Сталине хотя бы формально соблюдалось требования закона (на каждого осужденного заводилось уголовное дело, в нем хранились протоколы допросов и показания свидетелей, имелся текст приговора и т. п. – набор этих документов позволял потом реабилитировать жертву, хотя бы посмертно), то при Владимире Ленине (во время Гражданской войны) в большинстве случаев палачи не утруждали себя оформлением
