разливать чай. Мы послушно садимся.
– Руки идите вымойте сначала, микробами трясут, – вдруг гавкает недовольный рот и мы оба, как нашкодившие дети, выскакиваем из кухни. Ник следует за мной в ванную, здесь аромат хлорки усиливается и я задерживаю дыхание. Чувствую напряжение, нам есть что сказать, но мы боимся быть услышанными, поэтому просто моем руки. Обмениваемся многозначительным взглядом, серые глаза как бы говорят «мне жаль», а я отвечаю зелеными «мне тоже». Ему жаль, что гениальный план «понравится родителям» рассыпается на части. Мне жаль, что втянула его в это.
– Она хорошо зарабатывает, – вдруг, прерывая хруст вафли, выдает эта женщина. Ник поднимает голову и перестает жевать.
– Может тебя обеспечить, у нее денег куры не клюют, – продолжает она странный монолог.
Красивая мужская голова кивает еще более растерянно и выдавливает подобие улыбки. Я решаю просто молчать. Потому что нет ничего, на что она не найдет саркастичного или уничижительного замечания.
– Не знаю, зачем тебе она, – жест головой в мою сторону, с выражением лица, которое даже помойная крыса не заслуживает, – но если у вас серьезно, то не тяните. Она уже старородящая.
Я почти выплевываю чай, Ник делает вид, что внимательно слушает. Эта женщина деловито берет чашку, оттопыривая мизинец и одаривает меня неодобрительным взглядом.
Если бы я не помнила своей природы, родного мира и прошлых воплощений, заработала бы длинный список психических расстройств. Прикрываясь заботой, эта женщина запирала меня в комнате и не разрешала выйти даже в туалет. За проступки, конечно, например, за четверку или за то, что недостаточно хорошо постирала свое постельное белье. В 10 лет. Чувствую, как триггер ее взгляда цепляет болезненные воспоминания и глаза становятся мокрыми. Как же это непросто, как же это по-человечески, как несправедливо. Я просто хочу домой.
Ник замечает мое состояние. Одним глотком допивает чай и нежно касается середины спины.
– Людмила Сергеевна, спасибо за гостеприимство, извините, что без предупреждения и поздно. Мы поедем, завтра на работу. Спасибо за чай, – кажется, он даже немного кланяется, не отпуская меня.
– Мне ваши шашни неинтересны, можете больше не приезжать. Свадьбу, конечно, не надо – не хватало еще дармоедов кормить. Просто распишитесь и сообщите, – она дожидается, пока мы одеваемся и закрывает дверь.
Хлопок и нас проглатывает темнота. Ник на ощупь находит кнопку лифта, она загорается как светлячок в ночи. Мы стоим в тишине и это молчание так о многом. Вытираю ползущую вниз слезу. Большие руки притягивают ближе, зарываясь носом в теплую кофту с древесным ароматом. И выдыхаю. Слезы просто льются и я позволяю им быть.
– Ты была права, она невероятная, – мягко доносится сверху и это так двусмысленно и мило, что мы оба заливаемся смехом. Двери лифта разъезжаются, освещая силуэты, несколько секунд стоим просто глядя друг на друга.
– Поехали.
Ник останавливает
