с ней рядом, пока она ковыляла маленькими шажочками. Похвалить ее он счел бестактностью и молчал, только смотрел под ноги, обходя вывалившиеся камни. Львы вталкивали обтянутые камнем плечи в постамент, их ступни лежали аккуратно, словно обутые в туфли.
Укол морфия подействовал, и Лера держалась бодро. По дороге она рассказывала, как однажды видела Её Императорское Высочество Великую княжну Анастасию в Крыму, и это напомнило ей о доме.
– Я доставлю тебя домой в целости и сохранности. Я люблю тебя, милая, – пообещал Николай Васильевич.
Она мечтала посетить могилу сызранского старца, который исцелял немощных.
– Вы заблуждаетесь, мой друг, я вовсе не больна. У меня просто слабость, она пройдет.
Пустовойт застыл от неожиданности. Что за странные фантазии. Война же.
– Христос поднимет свою длань и опустит на нечестивцев. Зачем бог забирает людей?
– Возможно, ему видно, когда человек созрел, и он отбирает его для лучшей жизни. Гнилые плоды не нужны ни здесь, ни там.
– Боже, как я счастлива! Коленька, милый, спасибо! Люблю тебя, нет сил сказать. Но как же мне жаль тебя…
У Леры протекала заключительная стадия почечной болезни, когда ее умственная деятельность полностью зависела от физического состояния, но в свой последний час она поразила его вспыхнувшей остротой ума. Много позже Пустовойт вспоминал ее догадку, в которой она разом постигла испытания, ожидавшие его.
В конце прогулки жена тронула его руку и попросила отвезти её в церковь. Та располагалась недалеко от больницы, и служка помог вкатить коляску с больной дамой в сводчатый портал и ждал, пока Пустовойт покупал и ставил свечи. Лера сама опустила монету в металлическую кружку для пожертвований и прошептала молитву. Зной, который шел от свечей, не нарушал прохладу храма, и Николай Васильевич не отказался бы побыть тут подольше, однако Лера пожаловалась, что от ладана у неё кружится голова.
Пустовойт понял, что она прощается с городом. Он предложил заехать в кафе, но жена не выразила такого желания – все еще дулась за него за газету с запахом духов. Вместо этого она попросила провезти его по пустырю, где он недавно видел дурман. Ткнув острым носком туфли большой подсолнух, выросший здесь неведомо как, она сказала, что это место немного напоминает ей Крым. Там тоже разрастались разные травы, цветы и сорняки, которые под жаром солнца становились колючками. Она все никак не могла успокоиться, пока в своих мыслях не дошла до княжны Анастасии, это воспоминание подарило ей успокоение.
В молчании они добрались до отеля. Консьерж позвал крепких парней, которые перетащили кресло в спальню. Они выглядели опрятно в белых рубашечках, их пшеничные волосы благоухали бриолином.
По возвращении их ждала коробка с марципанами от Миранды, которую Валерия передарила консьержу.
С наступлением темноты Пустовойт отлучился из дома по делам. Жена требовала его присутствия и не отпускала его, но он ждал ответа от консьержа, который еще днем обещал сбегать на почту и отослать телеграмму. Вечер тот проводил в пивной.
