Я один не справлюсь. Пошли, Танька сказала тебя разбудить.
Тянемся в приёмное. Я иду ещё неуверенно, от резкого пробуждения пульс стучит в висках. Аркашка доволен. Сегодня его очередь не спать, ему скучно, а тут законное основание меня разбудить. Какое-никакое развлечение. Ещё и бомжи.
Танюша, медсестра приёмного, кутается в наброшенный на плечи цветастый халатик.
– Сигареты есть?
Шарю по карманам, достаю измятую пачку «Астры», на дне которой болтаются штуки три.
– Пока приедут – у нас минут десять есть. Пойдём покурим, – командует она.
Спускаемся по лестнице во двор. Над Софийским собором вовсю светит луна. Над корпусом КВД также яростно пылает полуночный фонарь. Закуриваем, давясь горьким дымом.
– Аркашка сказал, каких-то бомжей везут, – лениво интересуюсь я.
– Так и есть, – Таня ловко сплёвывает попавшую в рот табачную крошку. – Менты подобрали возле аэродрома. Они там чего-то пили, потом подрались. Так громко дрались, что местные проснулись и ментов вызвали. А тем лень к себе везти, а вытрезвители полгода как закрыли. Вот и прут к нам.
– Что-нибудь серьёзное?
Таня пожимает плечами.
– Вроде нет. Пара ссадин, ушибы. А сопутствующие заболевания определим на месте.
– Врачам позвонила?
– Ага. Петрович сейчас спустится.
Петрович – это хорошо. Петрович – это надёжно. Старый терапевт, который на вот таких ночных побудках собаку съел. У него все по струнке ходить будут. И менты, и бомжи, и мы с Танюшкой. Юного интерна Володю никто не послушает. А вот с Петровичем спокойнее. Глядишь, и драки в приёмном не будет. А то на прошлой неделе устроили бои без правил. Санитары против пациентов. До сих пор ухо болит.
У входа тормозит милицейский УАЗик, мрачные типы в форме выгружают тёплую компанию из четырёх небритых мужчин неопределяемого возраста. Последний из выгружаемых поворачивается и галантно подаёт руку единственной даме. Дама, наверное, симпатичная, но всё впечатление портит отсутствие передних зубов и свежий, наливающийся багровой синевой фингал под левым глазом.
– О, Семёновна, – узнаёт красавицу Таня. – Давно не виделись.
– Таню-юша, – распахивает объятия гостья. – Так, почитай, с декабря, когда вы пневмонию мою подправили, я и не заглядывала.
– Разговорчики! – рявкает один из типов в форме. – Медики – оформляйте поступление.
– Во-первых, здравствуйте, – Петрович высовывается из окна приёмного и с презрением смотрит на прибывших. – Во-вторых, неплохо было бы сначала завести пациентов в помещение, а потом разглагольствовать!
Без дальнейшей демагогии Петрович скрывается в глубине здания.
– Да он ох…! – возмущается патрульный помоложе.
– Тихо, сержант! – обрывает его второй, что постарше. – Это Петрович. Ты с ним не ругайся.
– Чего это? – ершится молодой.
– Я тебе потом расскажу, – старший кончиком резинового «демократизатора»
