мирах? И он не обязан ставить вас в известность о каждом, кого приводит в наш дом. Если вы забыли, Коллегия дала на это свое согласие.
Во время разговора на губах Офелии играла миролюбивая улыбка, но в голосе чувствовались острые иголки льда.
– Да, конечно. – Граф Роу с виноватым видом попятился. – Простите за беспокойство.
И тут же исчез в толпе.
Офелия заботливо провела рукой по моим волосам.
– Думаю, лучше тебе сегодня как можно меньше мелькать перед глазами членов Коллегии. Может, подождешь завершения встречи в библиотеке? – Вопрос, слетевший с уст женщины, не требовал никакого ответа, кроме беспрекословного подчинения. – Только прежде окажи мне любезность.
Я помогла Офелии снова занять ее место. И только сейчас я заметила, что по обе стороны ее стула располагались два колеса, а в подлокотник были инкрустированы три бирюзовых Слезы Эрии. Офелия расположилась на мягкой подушке и указала мне в сторону широкой лестницы.
– Прямо и налево. Думаю, ты найдешь там много интересного. Я велю, чтобы тебе принесли закуски.
Я послушно кивнула.
Пробраться к лестнице оказалось непросто. Толпа, собравшаяся в центре зала, тесным кольцом обступила огромную клетку, казалось, вырезанную из хрусталя, в которой томилась удивительной красоты птица – лазурные перья едва заметно мерцали, длинный черный клюв зарылся под крыло, а на макушке подрагивал пушистый хохолок. Я задержалась, залюбовавшись диковинным существом, но, поймав на себе ее взгляд, с трудом сглотнула подступивший к горлу комок. Что-то неправильное было в ее взгляде, что-то слишком осмысленное и осуждающее. Пристальный взгляд черных глаз заставлял чувствовать вину. Вину за то, что я стояла рядом с клеткой, за то, что была частью галдящей восторженной толпы, за то, что была беспомощной перед этим обществом и не могла отпереть хрустальный замок.
Меня пробрал озноб.
Внезапно из толпы выскочил ребенок. Заливаясь восторженным смехом, он нырнул рукой в клетку, поймал птицу за длинный хвост и выдернул лазурное перо. Птица вскрикнула и сжалась в тугой комок, а украденное перо в одно мгновение обуглилось в пухлых детских пальцах. Мальчик тут же залился слезами. Какая-то женщина, весело посмеиваясь, попыталась отвлечь его и унять обиженный крик. Но никто из зрителей даже не подумал о том, чтобы отчитать ребенка за жестокость. Гости словно не заметили ни вырванного пера, ни страха в глазах птицы.
Почувствовав горечь на языке, я поспешила к лестнице. Я не могла помочь этому несчастному созданию, не могла спасти, но могла уберечь саму себя от боли и чувства стыда.
Чем дальше уводил меня коридор второго этажа, тем тише звучали голоса гостей и мягче становился свет, излучаемый Слезами Эрии. Дом Артура Моорэта напоминал музей: на стенах висели засушенные образцы растений и насекомых в стеклянных рамках, необычайные маски и картины,
