Матосу и громко приветствуют его, протягивая ему чаши с тёплым, нагретом солнцем напитком, отдалённо напоминающим вино. Но получается это приветствие в разнобой и как-то пьяно панибратски… Впрочем, Матос и не требует к себе какого-то особого внимания! Он прекрасно разбирается в людях и поэтому, не торопит события, стараясь, как можно больше, завоевать любовь и доверие этих воинов… Он стоит, опьянённый видом крови и власти, чувством собственного величия! Он отстраняет чашу, поданную ему, и кивком головы даёт кому-то знак.… Через несколько мгновений, ему подают чашу с настоящим прохладным вином, он поднимает её, приветствуя всех и, с удовольствием, выпивает её до дна!.. Этот момент, погружает его в эйфорию от собственного величия и могущества…
– Матос, в лагерь доставили из Приона, командующего Гиксона и его командиров! – рапортует, подошедший к нему рослый человек, не африканской внешности.
– Давайте их сюда! – радуется Матос, обнимая и ощупывая одну из танцовщиц, – Посмотрим на них!
Сквозь толпу, копьями толкают пленных карфагенян. Они босы и оборваны… Лица их черны от пыли. Губы потресканы от жажды и опухли от воспаления…
– Вот он! Вот он, Верховный главнокомандующий! Суффет Карфагена! Человек, обладающий неограниченной властью в Великом Карфагене! – смеётся Матос, подходя к одному из вытолкнутых вперёд людей, – На колени, собака!
Матос, сбивает человека с ног, ударом ноги в подколенный сустав. Гиксон падает, но встаёт опять, бесстрашно смотря в глаза чёрному ливийцу… Глаза Матоса наливаются кровью, зрачки расширяются от бешенства, но это кажется совсем не действует на человека перед ним… Тот, продолжает смотреть на него отрешённо и без какого-либо смирения… Матос срывается на крик, голос его дрожит от возбуждения:
– Что, хотел сэкономить деньги на наших жизнях? Поэтому повёл нас в пески, не раздав приготовленного жалования? Теперь вам уже не кажется, что мы много требовали?
Он выхватывает меч и кружит вокруг стоящего, в молчании, Гиксона… Но, вспыхнувшее возбуждение, подкреплённое многолетней ненавистью, вызванное гордостью и неповиновением человека, который, как ему кажется находится в его власти, сменяется и затупляется, даже сквозь опьяняющий угар, предвкушением возможной наживы, за счёт выкупа этого человека суффетами города. И, вследствии этого, гнев Матоса не переливается через край разума и он успокаивается…
– Где мои деньги суффет? – спрашивает он через минуту, выказывая уже своим голосом, не гнев, а удивление, – Когда ждать обозы с золотом? Что молчишь?
Матос с высоты своего роста, наклонился к Гиксону.
– Мы ведь требовали прислать нам одного из Баркидов! Почему не прислали? Тем мы больше доверяли, а так видишь, что получилось? А все могло и обойтись, появись здесь Гамилькар! Но, ваши жадные отцы города, решили иначе! Они решили, что мы скот, который
