эти хриплые голосовые связки.
Молодой человек широкими шагами пересек комнату. Лань с нарастающим волнением наблюдала за тем, как он обогнул диван и присел на корточки, чтобы осмотреть наспех задвинутое туда тело со скрученными руками и ногами, головой, прижатой к полу, и все еще открытыми глазами.
Парень повернулся к ней. Его нахмуренные брови не сулили ничего хорошего.
– Что вы наделали? – спросил он низким голосом. – Кто вы?
Они уставились друг на друга, позволив словам повиснуть между ними.
Что она наделала?
Лань уже открыла рот, но именно в этот момент ее желудок решил сдаться.
Лань отвернулась, и ее вырвало прямо на тщательно отполированные деревянные ширмы.
«Госпожа Мэн убьет меня за это, – была ее первая мысль, когда она выпрямилась, но за ней поспешила следующая: – Четыре бога. Я не могу с этим справиться».
– Выпейте немного воды, – услышала она слова придворного пса. Послышался звон фарфора, а затем звук льющейся жидкости. – Вы находитесь в состоянии шока. Это нормально.
Он протянул ей чашку. Не раздумывая, Лань приняла ее и осушила, чтобы избавиться от привкуса гнили во рту. Закончив, девушка заметила, что край чашки, к которому только что прикасались ее губы, окрашен в красный цвет.
Кровь.
Чиновник Хин отступил на шаг и теперь рассматривал ее пристальным взглядом, от которого жгло кожу.
– Вы можете рассказать мне, что произошло? – спросил он.
Глядя на фарфоровую чашку, зажатую между пальцами одной руки, и нож для масла в другой, Лань наконец разложила все мысли по полочкам.
Первое: она только что каким-то образом убила высокопоставленного элантийского Белого Ангела.
Второе: ее допрашивал придворный пес.
«Нужно бежать, – сказала она себе. – Сейчас же».
Лань изучала чашку в своих руках, белую глазурь и голубые узоры с изображением скачущих среди ив кроликов. Ее взгляд скользнул вверх, пока не наткнулся на поднос на столе, на котором все еще стоял чайник. Она вспомнила, каким тяжелым показался ей этот поднос, когда она впервые пришла в чайный домик. Вызов для девочки, едва перешагнувшей восьмой цикл. Госпожа Мэн била их всякий раз, когда при разливании чая у них дрожали руки. Именно из-за этого чайника Лань стала сильной, надеясь, что ее больше никогда не будут бить.
Она знала, что ей следовало сделать.
Лань подняла глаза. Хин подошел к окнам, разглядывая открывающийся вид. В слабом свете алхимического фонаря улицы были как на ладони. Он посмотрел вниз, а затем снова на нее. С открытым выражением лица парень ждал ее ответа.
Лань сунула нож для масла в шов на талии – тот, которым она пользовалась, чтобы украсть орехи и сушеные финики, а иногда и кунжутные конфеты. Девушка начала двигаться к чайному столику, при этом повысив голос и с придыханием говоря:
– Я…
