не рассказывать. Что, если я ошибаюсь? Меня же на смех поднимут. Букля опять назовет бестолочью, а эта… Ей я вообще не очень-то доверяю.
– Посмотрите-ка на нее! – Фея капризно топнула ножкой. – Делает вид, что не знает!
– Энн. – Черные глазки-бусинки поросенка стали очень серьезными. – Нас должно было развеять. В эту самую пыль.
Он затряс головой, и с белоснежных локонов судейского парика взметнулись к потолку золотые вихри! Я застыла, любуясь и одновременно пытаясь осознать, что только что узнала.
– Я погорячилась, – фея вздохнула. – Но так издеваться, как вы…
– Да не мы это!
– А кто? – фея рассерженно кивнула на свои «покои».
Я уже открыла было рот, чтобы рассказать о том, что нас вообще сослали в чулан под лестницей, но Букля боднул в щиколотку. Я замолчала, стараясь не шипеть от боли. Вот ведь… свинья какая! Но фамильяр прав: она нас чуть не убила, а я тут откровенничаю.
– В общем, ваше магичество, мы это… пойдем.
Поросенок поклонился и начал решительно отступать к двери, а я – за ним. Сопротивляться не было смысла, меня словно кто-то тащил к двери! Наверное, это магия Букли. Он, кажется, говорил, что ею питается?
– Идите! – Фея величественно взмахнула рукой, ни дать ни взять английская королева, прерывающая аудиенцию с нерадивыми подданными.
Еще несколько шагов – и мы в коридоре.
– Фух. – Букля сел на пол. – Живы.
Я посмотрела туда, где в ванной манила остывшая, но чистая вода, и решительно повернула обратно.
– Стой, – подпрыгнул минипиг, бросившись следом. – Куда?
Но я уже стучала в комнату феи. Никого нельзя бросать в беде. Особенно тех, кто в отчаянии. Даже если тебе известно, что это – зловредная фея. Один раз я ее спасла. Не для того же, чтобы она с горя повесилась в этой мрачной каморке, не выдержав бытовых условий.
И вообще. Мы в ответе за тех, кого приручили. Минипигу не понять, он не читал Экзюпери.
– Да?
Голос феи был глухим и недовольным, но я услышала в нем крик о помощи.
– Могу предложить помочь с уборкой, – неуверенно начала я.
Если мне сейчас начнут песню о том, что я – горничная и обязана… Уйду. Но с чистой совестью.
– Спасибо. – Дверь с жалобным скрипом отворилась, при этом фея не двинулась с места – она так и сидела на краешке кровати, опустив плечи. – Но я никогда не…
– У меня с этим тоже проблемы, – кивнула, поняв подругу по несчастью без слов. – Но попробовать стоит. Нам бы ведра и тряпки.
Инвентарь нашелся в кладовке под лестницей, рядом с той, где меня поселили. Мы обе, пыхтя, терли на совесть в четыре руки, решив, что для общего дела временное перемирие – во благо. Букля молчал, никак не комментируя происходящее. Уже через полчаса наши платья пришли в совершеннейшую негодность. Наряды можно было выбрасывать, а поросенка – отмывать в ста водах,
