пришла в себя. Такое уже бывало, сообщили окружавшие кровать люди. Тексты, которые она называла в своих припадках – причем без всякого видимого порядка или повода, – приносили мгновенное облегчение. Ордера на арест Ребекки Нёрс и пятилетней Дороти Гуд не заставили себя ждать.
В десять часов следующего утра старая Ребекка Нёрс стояла перед Хэторном и Корвином [14]. Хэторн сперва обратился к племяннице Пэрриса и Энн Патнэм – младшей. Не повторят ли одиннадцати- и двенадцатилетка свои обвинения? Абигейл утверждала, что тем же самым утром Нёрс ее избила. Энн взвыла. Хэторн пригласил остальных зарегистрировать свои жалобы. Вышли две девочки и бывший констебль. «Ты не имеешь отношения к этому колдовству?» – спросил судья, впервые задавая открытый вопрос. Не дав ей ответить, мать Энн Патнэм заголосила: Нёрс привела к ней черного человека и соблазняла ее отречься от Господа! «О Боже, помоги!» – крикнула Нёрс, воздев руки к небу. Как только она так сделала, девочки, задыхаясь и корчась, повалились на пол. Она что, не видит, сколько причиняет боли, когда размахивает руками? – спросил Хэторн.
По большей части в тот четверг он склонялся к милосердию. Перед ним стояла самая сомнительная из кандидаток в подозреваемые. Его сестра, вероятно, даже поручилась за нее. К тому же, быть может, Ребекка сама не знала, что ведьма – быть может, ее ввели в заблуждение; он допускал, что и сам не понимает, как относиться к этим зыбким видениям. Однако доказательства были неопровержимы. Титуба – которая продолжала дирижировать представлением из бостонской тюрьмы – притворялась, что любит Бетти Пэррис, а сама ее терзала. Знается ли Нёрс с нечистой силой? Как и Кори, она не видела ни черного человека, шепчущего ей в ухо, ни птиц на стропилах, на которых указывали пораженные. Хэторн воззвал к чувству стыда присутствовавших: как грустно, что достойных членов церкви приходится судить за колдовство! «Очень грустно, да», – эхом отозвалась метательница ботинок Батшева Поуп и забилась в конвульсиях. Это вызвало неудержимую цепную реакцию. Хэторн попытался выяснить, считает ли Ребекка эти припадки театральной постановкой. Она колебалась. Хэторн поменял в загадке полюса. Если Ребекка Нёрс думает, что девочки притворяются, то «должна смотреть на них как на убийц». Звучало крайне серьезно. Он уже представлял себе, как будет преодолевать снисходительность судов прошлых лет. Речь шла о смертных приговорах.
От усталости или отчаяния в какой-то момент Нёрс уронила голову на грудь. Голова Элизабет Хаббард тут же поникла. Абигейл Уильямс предупредила, что если голову Нёрс немедленно не выправить, то шея Элизабет переломится. Несколько добровольцев бросились исправлять позу старухи. Шестнадцатилетняя девушка сразу очнулась. Вскрикнула Мэри Уолкотт, кузина Патнэма, обнаружив и продемонстрировав свежие укусы. В зале нещадно кусались и щипались. Старшая Энн Патнэм вдруг одеревенела, муж взял ее на руки и унес. Воцарился хаос. Лоусон не застал ее ухода, так как
