ри мне кажется обоснованным: зимой на него наметало сугроб по пояс, и те, кто не чистили балкон, не могли им пользоваться – выставлять на противне котлеты, пельмени, холодец, вывешивать белье. Но лоджия, кроме того, была тем, с помощью чего жители моего города демонстрировали достаток и свое бытие «как все». Мать подкопила денег и наняла рабочего, который остеклил наш балкон. С тех пор я редко на него выходила.
Пару лет назад Алина Моисеева, посещавшая мои семинары про письмо, сказала, что хочет написать книгу о балконах. До этого она рассказывала, как бродила по кладбищу и обратила внимание на могилу, плита которой была обклеена осколками кафеля – таким в нулевых отделывали фартуки в кухнях и туалетах. Я тогда была заражена идеей переделок, которыми, по мнению антропологов, наши соотечественники и современники выражают заботу о пространстве и своих мертвых. Алина же по-другому интерпретировала кафельную могилу. Кажется, для нее кафель был чем-то, что ни в коем случае нельзя выбросить, его обязательно нужно было приладить куда-нибудь, чтобы он пригодился, служил украшением. Тогда мы даже немного поспорили об этом кафеле.
Спустя год мы снова встретились, и я спросила, что она делает, Алина ответила, что пишет книжку про балконы. Алина не вдавалась в подробности, но из нашей короткой беседы я поняла, что она пишет антропологическое исследование о том, почему в современной России балконы «такие»…
На них хранят хлам. Например, в моей съемной квартире балкон – это место, где я храню коробки с книгами, которые не влезли в стеллаж; еще на балконе лежит самокат, стоят табуреты, которыми мы не пользуемся, и коробка с разобранным вентилятором. Хозяйка квартиры сложила в балконные шкафы строительный клей и остатки кафеля, купленного для ванной, такого же, которым была обклеена могила из нашего разговора.
Однажды я купила маленький стол и хотела устроить на балконе кабинет. Не получилось: мне было слишком тесно и душно. В итоге мой кабинет остался нигде – как и до балконного кабинета, я работаю где попало: на кухне, на диване, в лесу.
Когда я стираю коврики или что-то габаритное, я вешаю их сушиться на балконе.
Когда дома никого нет, я встаю между двумя коробками с книгами и самокатом и курю, рассматривая ствол растущей рядом березы, слушаю детские крики на площадке.
И да, балкон съемной квартиры – это лоджия, его застеклили лет двадцать назад.
Иногда я разбираю балкон, навожу там порядок, мою полы, меняю коврик на чистый, снимаю паутину со стремянки и оконных рам. После уборки я стою довольная и курю или просто смотрю на березу. Спустя время мне становится скучно там быть – слишком пусто и от бетонной плиты холодно ногам. Я возвращаюсь в квартиру, хвастаюсь чистым балконом, а потом испытываю сухую тоску. Мне непонятно, зачем на балконе теперь так чисто и просторно. И буквально через пару дней там снова появляется какой-то хлам. Странная балконная магия.
Летом 2023-го Алина впервые прислала мне черновик своей книги, и, прежде чем обсуждать рукопись, я спросила ее, почему именно балконы. Алина ответила, что понимает балконы как лиминальные пространства: они продолжают квартиру, но находятся на улице. Во время карантина я много времени проводила на балконе, наблюдала, как люди переступают заградительные ленты на детской площадке и пьют пиво на лавочке. Мне казалось, что выходила на балкон я уставшая, а возвращалась в комнату совсем другая, обновленная.
Недавно я купила квартиру в одном из регионов России, чтобы переехать в нее из Москвы. Я выбрала старый дом с интересной историей и инженерным решением: дом в горе, поэтому окна кухни выходят во двор на первом этаже, а окна комнаты с противоположной стороны дома – на третьем. Единственное, о чем я грустила, покупая эту квартиру, что в ней нет балкона. Когда я нахожусь в квартире без балкона, я чувствую себя немного голой и спрашиваю владельцев, где они курят и куда складывают весь свой хлам. Как будто квартира без балкона – это птица без оперения, будто между комнатами и улицей нет специальной прослойки, которая могла бы обеспечить жильцам (и мне) возможность почувствовать себя в безопасности, почувствовать, что есть место вне квартиры и улицы. То же чувство у меня вызывают квартиры, выходя из которых я тут же оказываюсь в подъезде и не прохожу так называемый предбанник. Кстати, в предбаннике моей съемной квартиры тоже хранятся вещи: раскладные стулья для работы в лесу, рюкзак и строительные принадлежности хозяйки. Иногда я храню там упаковки своих авторских экземпляров.
Когда я впервые оказалась в своей квартире, подумала: и куда я буду складывать весь свой хлам? И ответом на этот вопрос был другой вопрос: почему я должна хранить свой хлам? И что со мной не так, если я хочу балкон для того, чтобы хранить там старые вещи, ненужные книги и велосипед? Неужели нельзя жить «нормально» и желать балкон – для себя, для того, чтобы проводить на нем время, читать книгу, выращивать цветы, пить кофе?
Именно этот вопрос задает Алина. Только ее вопрос звучит без возмущения и претензии. Звучит он так: кто мы? И почему мы обращаемся со своим пространством
