твоя мама, меня стесняться не надо!
– Нет! – противилась рукам матери девочка.
– Я тебя каждую неделю мою в бане, ты же этого не стесняешься, – настаивала мать.
– Нет! – стояла на своём девочка.
– Тогда я позову мальчиков и… – мать ещё не договорила, а Наташа поспешила остановить мать:
– Нет, не надо мальчиков!
– Тогда позову отца.
– Нет, нет, нет! – только не папу!
– Ну, и что мне делать? Уходить домой? Надоест лежать, сама придёшь?
– Ну, ладно, смотри, – сдалась девочка и раздвинула ноги: одна половая губа была глубоко поранена, такая же глубокая рана была на лобке.
Мать выдохнула – это было явно не изнасилование. Надя взяла дочь на руки и понесла домой. Она, едва переставляя ноги, перешагнула порог дома и устало положила дочь на кровать. Таня не отрываясь, смотрела, то на мать, то на сестру, стараясь понять, что случилось. Мать выпрямилась и, увидев запутанного в нитки Серёжу и весь пол в нитках, спросила:
– А это что за представление? Ты куда смотрела?
Только теперь Таня заметила, что натворил старший братик, пока она с малышом на руках смотрела на улицу и ждала мать с сестрой: мальчик открыл залавок, высыпал из банок все крупы на пол, а потом ему попалась берестяная шкатулка с нитками и иголками, ребенок стал играть ими, разматывая нитки. Сам не заметил, как намотал на себя этих ниток так, что не мог пошевелиться, сидел испуганный на полу словно веретено, обмотанный нитками. Мать испугалась ещё больше:
– Куда смотрела? А если он иголок наглотался? Что сидишь? Я тебя спрашиваю! – кричала мать.
Таня положила малыша в люльку, подняла шкатулку с пола, серый лоскуток войлока с воткнутыми в него иголками, по-прежнему лежал в шкатулке. То ли руки у мальчика до него не дошли, а вернее были связаны нитями, то ли невзрачный лоскуток не привлёк его внимания. Маленькая няня посчитала иголки, все иголки были на месте. Мать продолжала кричать:
– Если что с ним случится, я убью тебя, сучку!
Девочка молча протянула матери кусочек войлока, тихо сказав:
– Все иголки на месте.
– А нитки? Денег на хлеб нет, а теперь ещё и нитки покупать надо. Дал Бог дочь!
– Я замотаю их обратно на тюрючки, – попыталась Таня успокоить мать.
Тюрючками называли маленькие деревянные катушки, с намотанными на них нитями. Раньше нитки для портного дела продавались лишь на деревянных тюрючках.
Мать села на кровать к старшей дочери и стала гладить её по кудрявой голове. Напуганный криком матери малыш в люльке проснулся, с минуту молча смотрел в потолок, потом заорал, что есть мочи.
– Оглохла, что ли? Ребёнок плачет! – ещё раз рявкнула мать на «нерадивую» дочь. Таня пыталась выпутать Серёжу из ниток, это ей не удавалось. Матери ничего не оставалось, как взять малыша на руки и дать грудь.
– Вы, наверное, хотите меня в гроб загнать! – продолжала ворчать она.
Таня не хотела
