его и хоть так отомстить за прошлое. Или просто хотелось его очаровать. Для себя.
А потом она увидела на руанской пристани самого Ролло – веселого, властного, привлекательного, в широком меховом плаще и с растрепанными ветром длинными волосами. Эмма смотрела, как он обнимал Атли, а ей просто подмигнул, при этом взял за руку и стал увлекать за собой.
– Вот она, вглядись получше, колокольный страж, – подтолкнул он девушку к рослому, богатырски сложенному аббату из Парижа. – Как видишь, с ней все в порядке. Да и что может случиться с женщиной, которую я отдал своему брату? Пока Атли благосклонен к ней, она будет жить не хуже франкских принцесс.
Эмма, немного испуганная и растерянная, стояла на бревенчатом настиле пристани под пронизывающим январским ветром, позабыв преклонить колена перед благословившим её преподобным Далмацием. Она все оглядывалась на Ролло, но в какой-то миг заметила его жену. Викинги называли ее Белой Ведьмой, и было в этой Снэфрид нечто такое, что Эмма была поверить в эти слухи. И если ранее Снэфрид едва удостаивала Эмму вниманием, то сейчас, когда ее взял под руку парижский аббат, взгляд финки стал пристальным и недобрым. Но может так казалось оттого, что у этой женщины были такие странные разноцветные глаза?
Позже аббат Далмаций, звеня надетой под сутану кольчугой, спросил девушку:
– В Париже только и говорят, что дочь графа Беренгара из Байе стала наложницей Роллона Нормандского. Однако выходит, что вы, дочь моя, живете во грехе с его младшим братом?
– Это гнусная ложь! – свирепо огрызнулась Эмма. Ей не пришлись по душе настойчивые расспросы этого воина-аббата, не нравился его насмешливый взгляд.
– Ну как же так, дочь моя? Роллон сам утверждает это.
– Преподобный отец, удовлетворит вас, если я сообщу, что мы живем с Атли Нормандским как брат с сестрой?
– И вы не принадлежите в библейском смысле ни одному из нормандских братьев?
– Ни в коем случае!
Далмаций хмыкнул и окинул её с головы до ног откровенно плотоядным взглядом.
– В таком случае, либо вы владеете колдовскими чарами, удерживающими братьев на расстоянии от вас, либо оба они просто глупцы!
И он вызывающе расхохотался.
Эмма приблизилась, глядя на воинственного аббата снизу вверх.
– Вы не мой духовник, святой отец, и я не намерена вам исповедоваться. К тому же, я не вижу, что за дело вам или Роберту Нейстрийскому до того, с кем я делю ложе.
Аббат Далмаций сразу стал серьезен.
– Ошибаетесь, дитя мое. С кем предается греху графиня из Байе – это одно, а вот кому отдает свое тело принцесса франков – совсем иное дело. И ваш дядя, герцог Нейстрийский, весьма заинтересован в этом. Ибо от этого зависит, какой договор он уложит с Роллоном.
Но то, что Далмаций не получил указаний увезти племянницу Роберта из Нормандии было совершенно ясно. И пожалуй это принесло
