прекрасно зная, какой ответ он хотел услышать. Он повторил вопрос.
Упорное молчание.
На лице нашего доброго Полле раздражение и разочарование. Случайно остановившись рядом со мной, он сердито восклицает:
– По отношению к кому еще должны испытывать пиетет хотя бы гимназисты?
Ледяное молчание.
– Тогда я сам вам скажу: по отношению к учителям! К учителям!
Гробовое молчание.
– Нет, это невозможно! – вдруг пробормотал я себе под нос, имея в виду сложившуюся ситуацию.
– Что? – воскликнул он. – Шпис, вы говорите, что это невозможно? Да, вы правы: пиетета, который вы должны испытывать, больше не существует. Но я рад, что вы в этом открыто признаетесь!
Он и в самом деле был этому рад. Таков уж был наш Полле.
Говоря о наших замечательных педагогах, не могу не упомянуть также профессора Майхофа, моего будущего зятя, и профессора Флекайзена.
Профессор Майхоф, известный как исследователь Плиния, позже стал ректором гимназии им. Св. Николая в Лейпциге156. Я узнал его, когда он замещал заболевшего профессора Полле. В гимназии все единогласно считали его самым выдающимся и уважаемым из наших учителей. Причина этого не в последнюю очередь заключалась в том, что благородство взглядов сочеталось у него с обходительностью. Майхоф был истинным джентльменом. Мне кажется, он был единственным среди наших учителей, носившим в то трезвое унылое время манжеты, причем даже пришитые к нарукавникам.
На такие мелочи молодежь обращает больше внимания, чем может показаться.
Большинство наших учителей отличались необыкновенным безвкусием туалетов. Безусловным рекордсменом в этом был старый добрый профессор Флекайзен, заместитель ректора и одновременно классный наставник первого класса, носивший мантию из того же коричневого легкого материала, из которого шили свои платья семь его дочерей. Кстати, в таких средневековых мантиях, единственным достоинством которых была их дешевизна, ходили только он и профессор Полле.
Профессор, судя по всему, был талантливым филологом, но как педагог не выдерживал никакой критики, если не считать того, что его неслыханная доброта сама по себе оказывала на учащихся облагораживающее действие.
Его лицо а-ля «Кладдерадач»157 (оно и в самом деле представляло собой почти точную копию лица с обложки этого журнала), особенно его приветливые, смеющиеся глаза, говорили, что нет такого прегрешения, которого бы он не простил.
В те дни, когда он замещал у нас заболевшего учителя, знаний у нас не прибавлялось ни на йоту, зато мы великолепно проводили время.
Среди моих сверстников было несколько подававших большие надежды мальчиков, которые позже стали знаменитостями или сделали блестящую государственную карьеру.
Самым одаренным из моих одноклассников я бы назвал Вильгельма фон Поленца158, ставшего романистом. К сожалению, он рано
Майхоф Карл Фридрих Теодор (1841–1914) – филолог-античник; преподаватель Гимназического воспитательного дома Блохмана (1869–1884; с 1872 г. – профессор). Ему принадлежат работы о Плинии и критические издания его текстов: Lucubrationum Plinianarum capita tria. Neustrelitz, 1865; Novae lucubrationes Plinianae. Leipzig, 1874; C. Plinii Secundi Naturalis historiae libri XXXVII. Post Ludovici Iani obitum recognovit et scripturae discrepantia adiecta edidit Carolus Mayhoff. 6 Bände, Leipzig, 1892–1906.
Kladderadatsch (Берлин; 1848–1944) – немецкий иллюстрированный сатирический журнал.
Поленц Вильгельм фон (1861–1903) – немецкий писатель.
