хотя они и не сыграли впоследствии никакой исторической роли.
Были у нас один или два отпрыска основанного Наполеоном I княжеского дома фон Лёвенштайн-Вертхайм-Фройденберг, тонкие, любезные юноши; один принц Сиццо фон Рудольштадт, который уже тогда обещал стать «вашей светлостью»165; и, наконец, принц (впоследствии герцог) Эрнст Гюнтер фон Шлезвиг-Гольштейн166, брат нашей будущей императрицы167. Принц Эрнст Гюнтер был одаренным человеком и в условиях конституционной монархии, как, например, Англии или Голландии, мог бы стать вполне приличным правителем. В начале его учебы в третьем классе в нем отчетливо видны были признаки безупречного домашнего воспитания, из‐за которого он инстинктивно, уже хотя бы в силу своей необыкновенной чистоплотности, держался от нас, «бюргерских детей», на некотором расстоянии. Но поскольку он, к своему несчастью, оказался за одной партой со мной и при этом значительно уступал мне в физической силе, я счел своим святым долгом радикально исправить этот недостаток его воспитания и кулаками внушить ему если не любовь, то хотя бы уважение к бюргерскому сословию. С тех пор он был милейшим товарищем.
Нужно признать, что некоторые, очень немногие из наших дворян отличались фанаберией, однако они были скорее исключением. Во мне еще в гимназические годы сложилось убеждение, что потомственное дворянство, включая высшую знать, представляет собой чрезвычайно важное достояние нашего народа – накопленные сокровища духа, деловых качеств и приверженности национальным традициям, – которое мы должны беречь как зеницу ока, если мы хотим остаться великой нацией. Возрождение нашего разрушенного Германского рейха – это прерогатива отнюдь не народных масс, а именно аристократии.
Два моих близких друга были из бюргерской среды. Оба стали офицерами. Один – Эрнст Зуфферт – получил тяжелую травму головы на скачках и с тех пор занимался живописью в Мюнхене, другой, Гарри Гётце, тоже прежде времени оставил военную карьеру из‐за слабого здоровья.
То обстоятельство, что я покинул гимназию с так называемым «однолетним» аттестатом, что я избрал в высшей степени необычное для гимназии Витцтума поприще – коммерцию – и вскоре после этого вернулся в Россию, стало причиной, по которой у меня ни с кем из моих дрезденских гимназических товарищей не было тесных и продолжительных контактов. Жизнь безжалостно разлучила нас.
19. Выборы в рейхстаг 1877 года
Необычное волнение охватило нас, гимназистов, когда в 1876 или 1877 году начались выборы в рейхстаг168. Ведь наш горячо любимый учитель профессор Майхоф участвовал в этих выборах в качестве кандидата от Национально-либеральной партии. Поскольку и мой отец был близок к этой бисмарковской партии169, я считал, что только она права и достойна доверия. Хотя среди партий, стоявших на буржуазной платформе, – к ним можно отнести и Консервативную партию, а также в какой-то мере Партию прогресса – национал-либералы имели больше всего сторонников, кандидат от Национал-либеральной
Сиццо, принц Шварцбургский (1860–1926) – глава дома Шварцбургов и претендент на княжества Шварцбург-Рудольштадт и Шварцбург-Зондерсхаузен.
Эрнст Гюнтер (1863–1921) – герцог Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Августенбургский с 1880 г., прусский генерал кавалерии (1913).
Августа Виктория Фредерика Луиза Феодора Дженни (1858–1821) – германская императрица и королева Пруссии (с 1888 г.).
Выборы проходили в 1877 г.
Ориентация Роберта и Георга Шписов на Бисмарка и национал-либералов объясняется, возможно, дружбой с семьей Шайдт и Юлиусом Мёллером, которые были в близких отношениях с Бисмарком. См.:
