холщовую сумку внушительных размеров, раздувшуюся, несомненно, от добытых припасов.
Остановившись перед Марианной, он горделиво поднял свою добычу высоко вверх.
– Видишь? Я же говорил, что обо всем позабочусь. Сейчас позавтракаем.
Она улыбнулась в ответ. Теперь, когда согрелась и наконец поест, жизнь показалась ей не такой уж и беспросветной. Марианна на миг забыла все страхи, не дававшие ей покоя с тех пор, как они с Филиппом сбежали с острова. Даже Иезекииль Троуг уже не казался ей таким ужасным. Марианна почему-то была уверена, что теперь все будет хорошо.
– А вот и питье, – проговорил Филипп, вытащив из сумки кувшин. – Сидр. Самый лучший напиток, чтобы утолить жажду.
Марианна потянулась к сумке, из которой пахло свежим хлебом.
– Где ты это все раздобыл? Украл?
Филипп расхохотался и сел рядом с ней на землю, прислонившись спиной к дереву.
– Нет, – ответил он. – Я решил, что с меня хватит одной кражи, так что провизию купил.
– Уж лучше бы ты украл цыпленка. Деньги были бы целее, – проворчала Марианна.
Филипп, снова засмеялся и потрепал ее по голове, а она уже взялась за сумку, горя нетерпением увидеть, что там внутри.
– Да, я мог бы, – объяснил Филипп, – но меня могли поймать. Кроме того, цыпленка ведь надо как-то приготовить, а мы сейчас не сможем даже костер разжечь. И я решил не искушать судьбу: если один раз повезло, то в другой обязательно попадешься. Я рассказал хозяйке дома, что мы с женой путешествуем пешком и сильно проголодались и что я готов щедро заплатить за еду. Лишь один раз у нее, по-видимому, возникли какие-то подозрения, потому что она спросила, где моя жена, но я сказал, что ты устала и ждешь меня на дороге. Я был с ней очень вежлив и любезен, и она наконец согласилась продать мне еду и питье для моей несчастной жены, которая к тому же еще и беременна. Это последнее обстоятельство, как мне кажется, окончательно ее убедило. К счастью, она не стала выходить из дому, а потому не заметила, что с веревки исчезло кое-что из ее одежды.
Марианна засмеялась, а Филипп добавил:
– Она даже дала мне бутылку молока для будущей мамы.
Они разложили еду: свежий каравай хлеба с хрустящей корочкой и благоухающий, увесистый ломоть сыра, несколько луковиц, – поставили рядом молоко и сидр.
Марианна жадно отломила по большому куску хлеба и сыра и принялась жевать. Сыр оказался мягким и слегка солоноватым, а хлеб – невероятно вкусным. Ей никогда еще не доводилось пробовать ничего столь же восхитительного.
Филипп последовал ее примеру, и некоторое время в кустах слышалось лишь дружное чавканье. Когда они наконец наелись вволю, Филипп, удовлетворенно вздохнув, лег на траву.
– Ну вот, совсем другое дело. – Он взглянул на Марианну, и лицо его стало серьезным. – Это только начало. Дальше будет еще труднее. Не жалеешь, что пошла со мной?
Марианна
