style="font-size:15px;"> Марина предпочла поверить в попаданчество. Оно дарило надежду и требовало не расслабляться, ведь в этом случае слова и поступки могли изменить её будущее.Глава 4
В то, что происходящее с ней лишь видение больного сознания, поверить было сложно ещё и потому, что Марина остро ощущала холод, голод и лёгкую боль от ушибов. Дискомфорт, что испытывал её организм, не давал погрузиться в расслабляющие грёзы или беспамятство. Приходилось действовать, чтобы решать эти мелкие проблемы: укутываться в плед поплотнее, чтобы согреться, пить воду из стоявшего на столе кувшина, чтобы перебить сосущее чувство голода, осматривать отведённое ей помещение, чтобы найти туалет. Последний нашёлся за ширмой, прикрывавшей вход в небольшую комнатку с рукомойником и нужником в виде дырки в каменном полу.
Голодать долго не пришлось. Спустя какое-то время после её пробуждения в дверь постучали, и Марина, не спрашивая ни о чём, открыла засов. Она сильно сомневалась, что хозяева действительно не смогут войти, если гостья вдруг откажется их впускать, поэтому не видела смысла в промедлении.
Открывшаяся дверь явила её настороженному взгляду молодую девушку в сером бесформенном балахоне с корзиной в руке.
Не говоря ни слова и не глядя на Марину, девушка прошла к столу и принялась доставать из корзины вкусно пахнувшую свежим хлебом лепёшку, кусок ноздреватого сыра, плотно закрытую посудину, в которой оказалось какое-то варево, похожее на кашу, и ещё один кувшин с горячим отваром. Это выяснилось, когда девушка, поставив всё это на стол, ушла также молча, как появилась.
Возможно, стоило проявлять осторожность и вначале понемногу пробовать незнакомую пищу, но голод диктовал другое, и мысль об осторожности пришла в голову, когда большая часть принесённого уже была Мариной съедена. Тем более, что порции были небольшими, даже съев всё до крошки, Марина не ощутила приятного чувства сытости. Зато она, наконец, согрелась.
Поев, она вновь устроилась на кровати, пытаясь обдумать, что случилось с ней. Но получалось плохо. В голове по-прежнему царила вязкая пустота, и мысли двигались неторопливо, словно пробивались к поверхности сквозь толщу мирового океана. Потому она незаметно для себя погружалась в дрёму, из которой, выныривала, вздрагивая, и снова проваливалась в сон. Похоже так организм справлялся с пережитым стрессом.
Проспав час, проснулась, и весь первый день провела в своей келье в безделье. Её никуда не звали, ни о чём не расспрашивали, ещё два раза кормили так же скромно, как в первый раз. Марине казалось, что за ней наблюдают, хотя никаких глазков в дубовой двери и каменных стенах она не обнаружила.
Делать ей было нечего – ни книг, ни телефона, ни хотя бы телевизора, в её келье не наблюдалось. Разве что смотреть в окно, оттаивая в изморози проталинки. Но среди заснеженных кустов и деревьев ничего не происходило.
Первый день она не слишком тяготилась отсутствием развлечений. Она снова
