ты могла просто вернуть ему оригинал, – удивился Гаотона. – Почему не сделала этого?
– Он умирает, – ответила Шай. – Нет смысла хранить ее у себя. Поскольку любимой женщины уже нет в живых, он решил, что и созданной для нее картины не должно быть на этом свете.
– Бесценное сокровище, – с трепетом в голосе произнес Гаотона, – утрачено из-за глупой гордыни.
– Это было его сокровище!
– Уже нет, – возразил Гаотона. – Картина теперь принадлежит всем, кто хоть раз ее видел. Зря ты согласилась, ведь уничтожение шедевра такого масштаба оправдать нельзя ничем. – Он поколебался. – И все-таки я тебя понимаю. Ты поступила по-своему благородно. Твоей целью был Лунный скипетр, а подвергаться дополнительному риску ради уничтожения картины было безумно опасно.
– Шу-Ксен обучал меня живописи с юных лет, – промолвила Шай. – Отказать ему в просьбе я не могла.
Было очевидно, что Гаотоне не по душе поступок Шай, но ему все же были понятны ее мотивы.
«О ночи!»
Шай чувствовала себя беззащитной.
«Это нужно сделать, – сказала себе Шай. – И возможно…»
Но Гаотона не отдал ей пластины. Впрочем, она и не ожидала, что отдаст. По крайней мере, не сейчас. Не раньше, чем она исполнит то, что согласилась сделать. То, до завершения чего она не доживет, если не сбежит.
Гаотона и Шай испытали свежеизготовленные печати. Как и планировалось, действие каждой продержалось не меньше минуты. А перед мысленным взором Шай наконец-то окончательно сформировалась целостная картина того, как будет выглядеть завершенная версия души императора.
Вскоре они разобрались с шестой печатью, и Гаотона выказал готовность к испытанию следующей, но…
– Вот и все, – сказала Шай.
– Все на сегодня?
– Вообще все, – ответила она, убирая последнюю печать.
– Ты закончила? – Гаотона устало откинулся на спинку стула. – Почти на месяц раньше отведенного срока?
– Еще не закончила, – ответила Шай. – Самое трудное по-прежнему впереди. Видите ли, мне предстоит вырезать несколько сот печатей, объединить их друг с другом и затем изготовить корневую печать. В последний раз на создание значительно менее сложного, но все же более или менее похожего комплекта ушло почти пять месяцев.
– А осталось всего двадцать четыре дня.
– А осталось всего двадцать четыре дня, – подтвердила Шай и сразу ощутила укол совести.
Нужно бежать. И как можно раньше. Она не может себе позволить довести работу до конца.
– Тогда не стану тебя понапрасну отвлекать, – произнес Гаотона, вставая и разматывая рукав.
День восемьдесят пятый
«Да», – подумала Шай, продвигаясь вдоль своей постели и роясь в бумагах.
На столе места уже давно не хватало, поэтому она разложила стопки листов поверх покрывала.
«Несомненно,
