из Уорстоуна. Ах, если бы она могла взмахнуть мечом и сделать то, о чем мечтала. Эмоции захватили ее, даже стало трудно дышать и устоять на ногах, а этот охранник молчалив и спокоен, хотя видит, как она дрожит, как стучат от ужаса зубы.
– Как ты будешь охранять меня, если все время молчишь? – спросила она, не сдержавшись.
Одна бровь на его лице поползла вверх, она готова была поклясться, что дернулся уголок губ.
Неожиданно для себя она рассмеялась. Может, у нее помутился рассудок? Впрочем, вышло сдавленно и совсем невесело. Больше похоже на всхлипывание.
Теперь обе его брови приподнялись, и значительно, глаза округлились, появилась настороженность. Марджери рыдала все громче, слезы полились по щекам, пришлось смахнуть их рукой. Она заметила, что мужчина не двинулся с места, лишь, кажется, немного отклонился назад. Он не рассмеялся, даже не улыбнулся, услышав ее нелепый вопрос, просто стоял чуть поодаль и смотрел на нее. Если раньше она считала, что его сдержанность связана с недовольством, теперь поняла, что это не так, совсем не так. Для понимания необходимо было лишь приглядеться, как он двигался – осторожно, будто крадучись. Он сбит с толку.
Он не смотрел на нее как на женщину, подвергавшуюся насилию и унижениям много дней, месяцев, лет. Еще до того, как она попала в руки Жосса, потом Руля. Смотрел не похотливо, как остальные солдаты. Когда с головы ее упал капюшон, он не ухмыльнулся, не толкнул в бок соседа, он просто смотрел, как и сейчас, как на… обычного человека.
Возможно, она ошибается, или правда рассудок ее помутился, но молчание его даже немного успокаивало.
Марджери подняла глаза, положила ладонь на предплечье мужчины и произнесла:
– Не обращай внимания. Вообще я безвредная. Ну, может, не совсем, но тебе я вряд ли смогу причинить вред.
Она убрала руку и подарила ему самую очаровательную и многообещающую улыбку из всех, какие были в ее арсенале.
Этот мужчина совсем не похож на Иэна или других солдат. Возможно, немного на того человека в окровавленном фартуке, мясника, глаза которого светились радостью. Неплохо было бы начать знакомство сначала. У них должно получиться лучше.
Глаза Эврара стали огромными, словно блюдца, он прижал ладонь к тому месту, где только что была рука Марджери, и неотрывно смотрел ей в глаза. Костяшки его пальцев побелели. Причина в гневе? Или… она угадала? Может, он ранен?
– Тебе больно? – спросила она.
Он опять промолчал, но взгляд стал острее. Марджери стало не по себе. Она вцепилась в его пальцы и потянула.
– Дай мне посмотреть.
Она не знала, как поступить, что сказать. Будучи уверена, что не сможет сделать ему больно, она каким-то образом это сделала и сама испугалась.
– Нет, – резко бросил он и убрал ее руку.
При этом взгляд его оставался прикован к ней.
Кожа руки была грубой, пальцы такие толстые, словно опухшие, но прикосновение оказалось неожиданно легким, почти
