он выбрал наимерзейший.
– Это вот… – руках толстяка боками зеленело сочное, готовое хоть щас, да в фруктовый салат, яблоко. – Это вот что? Для чего?
Глаза Майки вспыхнули едва ли не злорадством. Словно где-то в недрах души она уже который год мечтала выдать женское и сакраментальное – я же говорила!
– Яблоко, – я старался звучать как можно более невозмутимо. – Оно… восстанавливает ману.
– Ишь ты, – одобрительно буркнул он, и тотчас же ткнул когтистым пальцем в свечи. – А это?
– Свечи. Магические, если освещать путь перед собой. И анальные, если ты не закончишь расспросы.
Он мерзко загоготал моей шутке и махнул рукой.
– Вижу теперь, что хучь в чём, а шаришь, людина. – Он встал на цыпочки, чтобы дотянуться до самого моего уха, вкрадчиво зашептал. – Будь у тебя уровень повыше, я пустил бы тебя сразу. Таких как ты смельчаков в этих кущах сгинуло – на три преисподних хватит. Но ты послушай моего совета…
Слушать советы самого дьявола – я уже чую, как начинают пригорать афедроны всех святых. Интересно, что по этому поводу сказала бы Славя?
Я не знал, чем обмолвилась бы ангел, ведал лишь о том, что иногда лучше послушать того, кто говорит – выводы-то я всегда сделать успею.
– Там, в туннелях, тебе встретиться всякое. Разумное и не очень. Воспринимай всё, как данность. Найдёшь деньги – не береги, будет возможность – трать.
– Хорошо, только открой мне ещё одну тайну – откуда в тебе такое человеколюбие проснулось?
Он хмыкнул, потеребил затылок, после же поморщился, плюнул себе под ноги.
– Скажешь тоже! Человеколюбие! Моя б воля, так я тех эксплуататоров, что ты с собой приволок прямо тут и в котел, грешатам на потеху. Но ты-то хучь наполовину, а наш!
Вон оно чё…
А я уж как будто бы и стал забывать, что наполовину полудемон. Хоть только родство с ними меня в последнее время из всяких задниц и вытаскивало.
– Ну, чего встали? – недовольно зарычал он на остальных, гремя связкой ключей. Их на кольце висела разве что не добрая сотня.
Я смотрел на то, как приоткрываются ржавые ворота с каким-то непонятным мне самому неописуемым трепетом. Наверно, почти то же самое я ощущал, когда подростком в линяге заходил в первый свой данж.
История повторялась, только обстоятельства теперь иные. Вместо персонажа я сам, вместо урона – настоящие кровь, боль и синяки. А хилера, готового вытащить назад в бренную тушку даже с того света, не завалялось.
На миг, время передо мной застыло, а меня самого охватил паралич. Перед глазами потемнело.
Ясночтение вспыхнуло интерфейсом перед моими глазами, взрезая повисшую мглу. Меня приветствовало небольшое окно. Скупо, словно его писали в канцелярии, сообщение носило предупреждающий характер. Мироздание защищалось от моих нападок, а потому было строго по определению. Не желая тратить лишних слов, оно немо вещало, что в моей компашке подобраны
